|
Было и другое мнение группы, возглавляемой господином Лаа Эхоном, который теперь примет участие лишь в одном Совете, поскольку ты сообщил, что он желает неприемлемых изменений - изменений, которые могут привести к недопустимому отклонению от нашей бессмертной цели по возвращению себе родных планет. Думая так, он сам доказывает свою ненормальность. Но мнение, которое он проводил в Совете, заключалось в том, что мы должны установить над скотом гораздо более жесткий контроль и предусмотреть смену руководства на месте - а это неизбежно означает, что при аналогичном мнении других Капитанов я должен буду попросить отставки с поста Первого Капитана, и его займет Лаа Эхон.
Темные глаза алаага в упор смотрели на Шейна. – То, что говорил ты, во многом перекликается с высказываниями тех, кто считает, что Экспедиция должна продолжить поиски планеты и рабочего скота в другом месте. Правда, никто из них не говорил теми же словами, что и ты. Он помолчал. – Впервые…- Глубокий голос Лит Ахна, казалось, отражается от тишины комнаты. Как будто независимо от его воли, правая его рука слегка зашевелилась. От экрана послышался приглушенный, но теперь различимый шум ропота голосов и движения толпы.- Да, мне впервые пришло в голову, что этот ваш мир нездоров - планета, непригодная для заселения алаагами. Он снова посмотрел на экран. – Можешь идти,- сказал он. – Я не Шейн-зверь, и не уйду,- произнес Шейн. Лит Ахн бросил на него взгляд. – Мне что - уничтожить тебя на месте? - спросил он. – Только если вы полагаете это самым разумным,- проронил Шейн.- Я уже указывал вам на то, что, уничтожив меня, вы останетесь в неведении относительно того, что еще могли бы узнать. – Я пока не узнал ничего особенного с момента, как ты объявил себя кем-то другим, а не Шейном-зверем,- сказал Лит Ахн,- не считая того, что ты заблуждаешься и не в себе. – Это неверно,- вымолвил Шейн.- Вы научились в своих решениях принимать в расчет тот фактор, что люди этой планеты могут, в конце концов, быть неприручаемы. Лит Ахн внимательно посмотрел на него. – Ты говоришь с большой уверенностью,- промолвил он.- Я говорил о заблуждениях и ненормальности. – Но, будучи алаагом, вы должны учесть возможность того, что вы не правы и что я говорю правду. На этот раз пауза затянулась. – Каким образом тебе удалось узнать так много об алаагах? - вымолвил наконец Лит Ахн. – Если я скажу, это вас оскорбит,- сказал Шейн. – Говори. – Потому что мы во многом похожи - люди и алааги. Я думаю, даже если бы нас можно было приручить, эта схожесть привела бы к тому, что наши различия в конце концов вызвали бы конфликт, и обе наши расы пришли бы к настоящему моменту, что бы они ни делали, пытаясь сосуществовать. – Ты был прав,- произнес Лит Ахн.- Это оскорбительно для меня. – Вы просили, чтобы я сказал. - Да. Лит Ахн снова посмотрел на экран, а потом на Шейна. – Так ты готов умереть, если необходимо, Шейн-зверь? - спросил он, но сдержался - то, чего Шейн никогда прежде не наблюдал у алаагов.- Нет, я попытаюсь называть тебя этим непроизносимым именем «Пилигрим», как ты того хочешь, потому что ты продемонстрировал отвагу, которая нужна - в себе ты или нет - в решимости умереть. Шейну показалось, будто он заглянул в громадную, холодную пустоту, но, к собственному удивлению, по-прежнему не ощущал страха. Еще давно он говорил себе, что если когда-нибудь алааг обвинит его в каком-то проступке, который по алаагским законам карается смертью, то он нападет на этого алаага в надежде на быструю смерть, предпочтя ее медленной. Сейчас он понял, что быстрая смерть, которую он рисовал в своем воображении, наступила бы не из-за реакции атакуемого, как это могло быть с человеком, а как знак одобрения существа, которое имело смелость нападать, хотя и знало, что не сможет победить. |
