Сергей размышлял над этим весь день, пока бродил по строительным площадкам и выслушивал бодрые рапорты прорабов. Думал об этом почти весь вечер, сидя за столом в шумной компании придворных, празднующих победу над европейскими налетчиками. Преследовали эти мысли его и большую часть ночи.

Никакого рационального объяснения своим тревогам Преображенский не находил. Подумаешь, купец. Мало ли их бродит по планетам? Подумаешь, неизвестное явление природы. В дальнем космосе таких «бубликов» и «плюшек» воз и маленькая тележка. О чем беспокоиться? Пожалуй, только о том, что еще вчера жизнь текла гладко и спокойно, а сегодня она преподносит по пять сюрпризов в минуту и снижать этот темп не собирается. Перемен Сергей никогда не боялся, но предпочитал творить их сам. А тут от него практически ничего не зависело. Наверное, главное беспокойство было вызвано осознанием собственной беспомощности. Не обычной, происходящей от слабости характера – этим князь не страдал, – а беспомощности человека как такового перед волей Провидения, волей Вселенной…

Ближе к утру князь все же заснул и снова увидел недавний сон о путнике, замерзавшем на склоне горы. Сон почему‑то начался именно с того момента, на котором прервался, когда Воротов поднял князя по тревоге…

…Путник сделал шаг навстречу золотистому свечению и… Сергей вдруг понял, что именно насторожило его в рассказе Ван Ли. Золотой огонь. Странный золотой огонь, который «не правильно течет» вдоль загадочного тора. Цвет был тем же. Человек – или во сне это был сам Преображенский? – шагнул навстречу свечению, и оно пошло на убыль. Он, пока еще не видя ничего определенного, вытянул перед собой руку и шагнул дальше. Свет потускнел до яркости солнечного дня, и глаза начали различать окружающую обстановку. Она проступала сквозь золотистые отблески, сначала контурами, затем все четче… Высокий купол потолка, гладкие стены… Довольно большой зал был под завязку набит призрачными людьми. Золотистыми, как и всё вокруг, неподвижными и молчаливыми. Но не каменными истуканами и не спящими стоя часовыми. Люди стояли неподвижно, однако глядя при этом прямо на гостя.

«Путь? Больше похоже на выход из тоннеля… Нет, какой же это выход? – подумалось человеку (Сергей мыслил вместе с героем сна, но видел не его глазами, а как бы со стороны). – Скорее – вход, вот только куда?»

«Все зависит от того, где ты находишься, – казалось, что эту фразу произнесли сразу все неподвижные люди. – Мы ждали тебя»…

– Я… шел… искал… – вслух произнес путник. – Я…

«Считаешь, что ты последний, – мысленно закончили за него молчаливые хозяева пещеры. – Ты пришел, чтобы спастись».

– Я хотел спасти не только себя, но и свой вид… «Ты пришел рано. Существованию твоего вида ничто не угрожает».

– Но ведь я последний!

«Ты ошибаешься. Вас еще много».

– Нет. Я последний. – Человек упрямо покачал головой. – Это точно. Мой мир рухнул. Все погибли в Катастрофе…

«Ты слишком долго был в пути. Твой мир изменился, но живет. В нем сохранились люди».

– Люди? В мире сингулярного вещества и стазис‑энергии? Это невозможно! Нельзя ходить по земле, которой нет, и дышать воздухом из виртуальных энергетических частиц! Даже если эти частицы непостижимым образом стали осязаемыми!

«Все зависит от точки зрения. Когда ты входил в этот зал, тоннель был для тебя входом, теперь он выход… Твой мир погиб, но выжил, видоизменившись. Возможно, для тебя это звучит как парадокс – неважно.