— Чего уж точно не случится, так это того, что Арфос станет подходящим мужем для вас, — упрямо стоял на своем Реза. — Возможно, предоставленный самому себе, он и мог бы исправиться, но разве мать позволит ему выйти из детской, пока жива?

— Возможно, ты говоришь разумно, — признала Ливия. — Но давай вернемся к господину Акимосу. Он говорит, что присылает нам колдуна, который к тому же является капитаном кондотьеров, или капитана, который к тому же еще и колдун. Вместе с двунадесятью молодчиками из его отряда. И вдобавок это не какой-нибудь бродячий кудесник. Он тот самый человек, который убил речного дракона у Великого Моста.

— В Мессантии ему не найдется никаких речных драконов на убой, — сказал Реза. — И мне не нравится принимать у нас шайку чужаков, какой бы там магией ни владел их капитан.

— Если на нас нападет колдун, то колдун же может и защитить нас, — решила Ливия. — Да и колдуны не столь обычны в Аргосе, чтобы мы могли позволить себе выбросить такого, как гнилую капусту. Если же нам придется посылать за ним в Шем или Коф, то это займет больше времени. К тому же о грозящей нам опасности узнает еще большее число чужаков.

— Верно, — признал Реза. — Значит этого — капитана Конана — впустить в дом?

— Да, и даже некоторых из его людей.

— Не всех?

— Лишь столько, со сколькими, по-твоему, ты и другие слуги сможете справиться, если понадобится. И они долго не узнают у нас никаких тайн.

— А, — произнес Реза, лицо у него, казалось, запылало, и Ливия могла бы поклясться, что у него раздулись ноздри, как у старого боевого коня, заслышавшего вдали пение труб.

— Да, я положусь на твое умение изобрести способы выведать эти тайны. — Она улыбнулась: — Если ты не сможешь, я буду гадать, а правда ли ты был сержантом в Туране или всего лишь убирал навоз!

Драхмы господина Акимоса не потянули снабдить лошадьми весь отряд Конана. И их ждал пятидневный поход, прежде чем впереди у залива перед ними выросли белые стены Мессантии.

Поход этот не относился к числу самых легких на памяти Конана. Дороги-то были великолепные, погода ничуть не хуже, а местность выглядела богатой и привлекательной. Но между горным лагерем и Мессантией располагалась не одна винная лавка. Фактически на каждый дневной переход попадалась не одна винная лавка.

Удержание своих людей в строю — или по крайней мере на ногах — до предела истощило силы и терпение Конана. К середине пути он с радостью оставил бы их упиваться до бесчувствия, а сам отправился бы дальше к Мессантии. А уж заняв свое место в доме госпожи Ливии, он мог бы созвать тех, кто достаточно протрезвеет, чтобы прочесть послание, когда оно доберется до них.

Единственный изъян в этом плане заключался в аргосийцах. У Конана было мало причин и еще меньше побуждения доверять им. Они наверняка сочтут, что его люди нарушили один или несколько их запутанных законов. И тогда отряд Конана снова окажется там же, где был, и теперь на них вдобавок ополчится и господин Акимос за то, что они испортили его широкий жест.

Последнюю милю до Мессантии дорога шла под уклон, и даже те, у кого болела голова и пересохло во рту, двигались довольно резво. Конан ехал в арьергарде верхом на приманке для воронов, едва выдерживавшей его вес, в то время как Талуф шагал в авангарде, ведя в поводу отрядного мула. На спине мула лежали растянувшись двое бойцов, которых этим утром не удалось поставить на ноги.

Подъехал конный патруль Воителей, изучил отряд и конановское письмо с печатью Акимоса, а затем пропустил их.