— Это чистейшая правда, — согласилась Ливия. — И потому предлагаю вам пройти в дом. То, что мы должны сказать, — не для посторонних ушей.

— Но вокруг никого, кроме солнца в небе, — возразила Дорис.

— Но солнце припекает, — заметила Ливия. — А наши слова и без того могут стать достаточно накаленными.

— В самом деле? — переспросила старшая женщина. Ее густые черные брови изогнулись, так же как и ее губы. Конану показалось, что Ливия слегка кивнула.

— Сударыня, вы оскорбляете этот дом, — процедил он сквозь зубы. — Вы считаете, что во дворце вам грозит опасность?

Дорис, похоже, возмутилась:

— Кто этот здоровенный невежа?

— Капитан Конан — кондотьер, он служит со своими воинами Дому Дамаос, — отчеканила Ливия, рассекая это возмущение, как разрезающий яблоко серебряный нож. — Если бы не его помощь, то план того, кто б там ни стремился меня похитить, наверняка удался бы. — Ее голос не оставлял никаких сомнений по части ее подозрений.

Дорис снова лишилась дара речи. К счастью, у Арфоса хватило ума увидеть в этом свой шанс, — не иначе как у него уже был опыт по этой части, подумал Конан.

— Мама, я не могу себе представить никакой опасности для тебя со стороны такого старого и почтенного Дома. Если ты желаешь войти, то я займусь слугами. Кого ты возьмешь с собой?

Дорис, похоже, сообразила, что стоять тут с открытым ртом значило преподносить противнице победу на блюдечке. Она отбарабанила полдюжины имен. Арфос повернулся, собираясь уйти. Конан неуклюже отвесил поклон:

— С вашего разрешения, госпожа, я хотел бы сопровождать господина Арфоса и позаботиться об удобствах слуг Лохри.

Ливия кивнула. Дорис выглядела так, словно предпочла бы оставить сына на милость змеи, но хозяйка дома уже протянула ей руку. У нее не оставалось никакого иного выбора, кроме как принять ее и исчезнуть за большими дверями в тенях входа.

Конан не стал дожидаться ухода женщин. Он уже спускался по лестнице, шагая так быстро, что господин Арфос чуть не споткнулся, пытаясь не отстать от киммерийца. После этого Конан замедлил шаг. Этого юношу требовалось держать в хорошем настроении, если он хочет развязать ему язык без помощи вина. Нельзя сказать, что Конан постеснялся бы прибегнуть к вину, если б это понадобилось. Но даже дурак вроде Арфоса поостережется пить слишком много хмельного.

Две аристократки просидели наедине большую часть вечера. К тому времени когда Дорис появилась вновь, Конан был уверен в двух вещах. Во-первых, в том, что у господина Арфоса очень крепкая голова, или же очень неболтливый язык, или, возможно, и то и другое. А во-вторых, в том, что этот молодой человек был далеко не так глуп, каким казался — или желал казаться.

Почему Арфос этого желал, Конан не знал. Его опыт знакомства со знатными домами говорил ему, что тут может быть дюжина самых различных причин. Выбирать, которая из них подлинная, было бы гаданием на кофейной гуще, а госпожа Ливия платила ему жалование не за работу гадальщиком.

Вино, выпитое им, чтобы остаться на уровне Арфоса, крутилось в голове у Конана, когда он поднимался по лестнице в покои Ливии. Когда он добрался до верха лестницы, мимо него прошел торопливо шагавший человек — человек в доспехах Воителя со знаком главного архонта на шлеме и нагруднике.