Двадцать шестого января два корвета вошли в бухту Консепсьон.

Офицеры с «Кокий» отправились с визитом к генералу Фрейре. По мере приближения к городу все чаще попадались опустошенные поля, сожженные дома, все реже встречались жители, едва прикрытые лохмотьями.

Вид самого города был еще печальнее. Переходивший из рук в руки, уничтоженный пожарами, Консепсьон представлял собой лишь груду развалин, среди которых в одиночку бродили полуголые жители — жалкие остатки когда-то многочисленного населения. На улицах пробивалась трава; дворец епископа и собор еще стояли, зияя дырами, разграбленные, но и им предстояло вскоре быть разрушенными.

Генерал Фрейре, прежде чем выступить против правителя Чили О'Хиггинса, завязал дружественные отношения с арауканами, смелыми индейцами, сумевшими сохранить свою независимость и проявлявшими постоянную готовность захватить занятые испанцами земли. Некоторые из этих индейцев служили даже во вспомогательных отрядах чилийских войск. Дюперре, видевший их сам и получивший о них достоверные сведения от генерала Фрейре, дает им не слишком лестную характеристику; вкратце она сводится к следующему.

Арауканы выступают в поход верхом на быстрых лошадях, вооруженные длинным копьем, длинным саблевидным ножом, называемым «мачете», и лассо, которым они орудуют с большой ловкостью.

Они среднего роста, кожа у них цвета меди, маленькие глаза, черные и живые, слегка приплюснутый нос, толстые губы — все это придает их лицу выражение жестокости. Разделенные на соперничающие между собой племена, всегда склонные к мятежу, они ведут бесконечные войны.

«Если иногда приходилось видеть, как они принимают в своих "толдо"[хижинах] побежденных и выступают в их защиту, — гофрится в отчете, — то к такому благородному поведению их всегда побуждала жажда мести; это означало, что враждующая сторона имела своим союзником какое-то племя, которое они хотели истребить. У арауканов ненависть заглушала все другие страсти; и только она одна является наиболее прочной гарантией их верности. Все они зарекомендовали себя храбрецами, пылкими, стремительными воинами, безжалостными к врагам, которых они убивают с устрашающим хладнокровием. Надменные и мстительные, они крайне недоверчиво относятся ко всем, кого они не знают, но гостеприимны и великодушны по отношению к тем, кого считают друзьями. Они исключительно дорожат своей свободой, своими правами и всегда готовы их защищать с оружием в руках».

Таков нарисованный Дюперре портрет вольных сынов Анд, обладающих, во всяком случае, тем достоинством, что начиная с XVI столетия они оказывали упорное сопротивление всем попыткам захватчиков и сумели сохранить в неприкосновенности свою независимость.

После ухода генерала Фрейре и войск, которые он повел за собой, Дюперре воспользовался моментом, чтобы ускорить снабжение своего корабля. Вода и сухари были быстро погружены; немного больше времени понадобилось для того, чтобы запастись каменным углем; его добывали сами моряки в шахте, выходившей на поверхность земли, и платить приходилось только владельцам мулов, на которых он доставлялся к берегу.

Хотя события, сопровождавшие стоянку «Кокий» в бухте Консепсьон, были далеко не веселыми, общая печаль не смогла устоять против традиционных карнавальных увеселений. Снова начались обеды, званые вечера, балы, и уход армии сказался лишь в том, что не хватало кавалеров для танцев. Французские офицеры, чтобы отблагодарить за великолепный прием, оказанный им, дали два бала в Талькауано, и много семейств из Консепсьона совершили специальное путешествие, чтобы присутствовать на них.

К несчастью, отчет Дюперре прерывается на том моменте, когда он собирался покинуть Чили, и в нашем распоряжении нет официального документа, на основании которого мы могли быподробно рассказать об этой интересной и плодотворной экспедиции. Мы не в состоянии шаг за шагом следовать за первоисточником, как это делали при описании других путешествий, и вы нуждены дать лишь краткое изложение чужих пересказов имеющихся в нашем распоряжении.