— Нравится мой подарок? — улыбнулась она Иеро и обвила руками его мускулистую шею. — Прощальный дар Вила‑ри. Горм еще разговаривает с ней. Она считает, что он — самый интересный из всех нас и хочет, чтобы он жил здесь.

— Интересно, почему это Вила‑ри одарила тебя? — задумчиво произнес священник, ощупывая тяжелый браслет, в котором каким‑то странным образом ощущалась странная красота дарительницы. — Почему она мне ничего не подарила?

— О… я уступила ей на время кое‑что. А, может быть, она и тебе кое‑что дала. — Она прижалась лицом к его кожаной рубашке и Иеро не смог заглянуть ей в глаза. Он чувствовал, как его подозрения возрастают, как кусочки мозаики складываются в его мозгу в очевидную картину, на которую ему было неприятно смотреть. Он выпрямился, крепко сжал любимое темнокожее лицо в ладонях и заставил ее посмотреть на себя. Двое других мужчин тактично удалились, чтобы не подслушивать.

— Где мужчины племени Вила‑ри, моя хитрая маленькая принцесса? — Голос его был отчасти резким, отчасти насмешливым. Он вглядывался в черные дерзкие глаза. Девушка помолчала и, наконец, решилась. — Их нет. Ее народ уже давно живет здесь, на деревьях. И им, бедняжкам, нужны мужчины, чтобы иметь детей. Но только рождаются у них всегда девочки. Они надеются, что когда‑нибудь, родится мальчик. Они, кажется, даже не знают, как появились здесь, кто они или что они такое. Но они знают, что люди ходят по тропе на юго‑востоке отсюда. И иногда, когда одинокий путешественник или небольшая группа разбивает лагерь на ночь, они… э‑э…

— Им снятся чудесные сны? — спросил Иеро. — Но он улыбался и подбадривал ее и Лючара смущенно улыбнулась в ответ.

— Так что ты был занят делом, а мне за это была обещана драгоценность. Браслет. Хорошенький, правда?

— Ах вот как, — Иеро ухмыляясь глядел на нее.

Она вывернулась из его рук, ее грудь бурно вздымалась.

— Ах… ты… мужчина! Ты думаешь, мне нравится сама мысль, что ты занимался с ней любовью! Да я и не слышала об этом браслете до сегодняшнего дня! — Она сорвала браслет и изо всех сил швырнула в него эту чудесную вещицу. Он едва успел поднять руки и поймать браслет, иначе ходить бы ему со сломанным носом. Потом он подбежал к ней, потому что девушка горько заплакала, закрыв глаза руками, курчавые волосы завесили ее лицо, как странная, но прекрасная листва.

«Иди сюда, любимая, — мысленно произнес он. — Я просто дурачился. Ты ее пожалела, верно?»

Она сглотнула, снова прижалась к его груди, задыхаясь от рыданий, и даже мысленно она смогла ему ответить, только немного успокоившись.

«Да, конечно. И каждая настоящая женщина пожалела бы. У нее никогда не было мужчин и она влюбилась в тебя. Когда она мне сказала — а в начале ее трудно было понять — что ты у меня всегда, а она просит всего одну ночь, я забыла про ревность. Но ничего труднее этого мне делать не приходилось, не забывай!»

— Ох, Иеро, — сказала она вслух печальным голосом, — знаешь, какая была ее последняя мысль сегодня утром? «Может быть, мой ребенок будет первым мальчиком. Не забывай меня, ты, которой он принадлежит навеки». Тут я чуть не заплакала.

Он погладил ее по спине и постарался произнести бодрым мужественным тоном:

— Не плачь, любимая. Я не сошел с ума. Кроме того, мне действительно снился восхитительный сон.

Она посмотрела на него, увидела, что он улыбается, и ухитрилась выдавить улыбку в ответ.

— Знаешь, я больше ничего не хочу слышать об этом, ладно?

Тут появились моряки, которые уже вышли походной колонной на полянку и, впервые увидев пепелище, завертели головами и начали чесать языки.