Представим, у руководителя десять подчиненных инстанций и пять человек в аппарате. (В армии это называется штабом.) Если теперь поручить руководителю оценивать обстановку, принимать решения и отдавать приказы еще и за десятерых своих подчиненных, очевидно, пятерых человек ему не хватит. Потому что, во-первых, подчиненные находятся от начальника далеко, обстановку у них не разглядишь. Следовательно, нужны дополнительные люди, которые бы либо выясняли ее на месте, либо запросили ее у подчиненных. Кроме того, необходимо свою обстановку сообщить вышестоящей инстанции – вновь нужны люди. Чем ниже подчиненный, тем он чаще дает приказы, его решения менее ответственны, но их много. Из-за этого аппарат начальника раздувается еще больше. И, наконец, если подчиненному отдано указание, необходимо убедиться в том, что он его правильно выполняет. Возникает немыслимая в делократической системе отрасль — контроль! Ведь чтобы контролер мог что-либо контролировать, ему приходится дать указание в форме «что делать». В делократической же системе такого нет, контроль – порождение бюрократических отношений.

Из-за всех этих функций бюрократический аппарат так разбухает, что его, а правильнее сказать – функции, приходится делить и по высоте, и по ширине. Начальник ставит между собой и подчиненными новые инстанции, а часть его аппарата отделяется, образуя самостоятельные отрасли бюрократической деятельности, различные комитеты и инспекции.

Обратим внимание, бюрократический аппарат – следствие бюрократических отношений, а не их причина. Бороться с бюрократизмом, сокращая аппарат, бессмысленно, не аппарат виноват в бюрократизме, а бюрократизм формирует аппарат.

Обычно при попытках сокращения происходит следующее. Оставшиеся без людей функции пытаются возложить на тех, кого не сократили, но последних для этого не хватает. Тогда для определенных работ вызывают людей снизу, например, раньше их командировали с заводов в Москву. Это накладно, расселять людей трудно, маскировать их тоже не всегда удается. Волей-неволей, когда ажиотаж стихал, людей снова набирали. Либо часть их выделяли в специально созданную для этих функций организацию. В итоге размеры аппарата возрастали еще больше. Сколько существовал Советский Союз, столько и шло подобное сокращение управленцев, и наконец их структуры достигли феноменальных размеров, переплюнуть которые смогли лишь «демократы» после развала СССР.

Но если ввести делократические принципы управления, отпадут бюрократические функции; само собой, исполняющие их люди останутся без работы.

Такое количество людей, не нужных для Дела, конечно, накладно, но не более того. При существующей производительности труда можно, хоть и без роскоши, прокормить и больше бездельников. Беда в другом – в подавляющем большинстве это были не бездельники, а добросовестные и уверенные в том, что они делают полезное дело, люди. Но именно их работа привела сейчас к тяжелейшим, а порой и страшным последствиям.

При бюрократическом управлении реальную власть получает аппарат, начальник не способен дать столько обдуманных команд, сколько их фактически нужно, и от его имени командуют члены аппарата. Вспомните ельцинское: «Меня подставили».

Для Дела было бы не так тяжело, если бы на каждого подчиненного в аппарате существовал дублер – тогда бы и он отвечал за Дело подчиненного. Но в аппарате тоже есть разделение труда: каждый член аппарата дает команду на определенный вид действия по всей системе сразу.

Скажем, подчиненному – директору завода поручают Дело. Он должен в одно время и в одном месте свести материалы, станки, энергию, знающих работников, оплатить их труд. Если этого не выполнить, Дела не получится. Но сколько всего этого нужно и когда это будет, определяет не он – ответственный, а тысячи чиновников, находящихся за тысячи километров от Дела. Количество материалов, станков и энергии отдельно по всем позициям определяли сотни чиновников Госплана, Госснаба и министерств, зарплату — чиновники комитета по труду, сколько иметь людей — чиновники министерства, сколько стоит Дело – Госкомцен и так далее.