И я пошел дальше. Но не быстро пошел. Потому что напротив меня располагалась булочная. Очень славная булочная. Мечта каждого советского человека. Единственная в околотке булочная государственного толка. Или муниципального?.. Трудно сказать. Я их не отличаю. Я знаю только, что она принадлежала не малому бизнесмену, а государству. Или муниципалитету?.. Не суть. Важно, что в ней, как в старые добрые времена, было только два сорта хлеба: белый и черный. И все! Никаких тебе лавашей, никакой тебе питы, никаких тебе пеклеванных, украинских, зерновых, красносельских, столичных, бородинских. Нету, и все. И правильно. Не фига! Нельзя нашему человеку большой выбор предлагать. Во первых, какой бы выбор ни был, ему все равно мало будет. А во вторых, в ряде случаев он замучается выбирать и в конечном итоге может сдохнуть от голода. На пороге хлебного царства.

А уж таких глупостей, как колбаса, сыр, сметана там, в этой булочной, не было и в помине. Как тогда. А кому колбаса требовалась, чесал в магазин «Колбасы» на Ногина. Или на Горького. У Маяковки. Там же, на Горького, но около Кузнецкого, магазин «Сыры». Так что на расстоянии всего тысяча шестьсот восемнадцать шагов можно было надыбать кой чего к праздничному столу. Я почему все это так хорошо помню? У меня, точнее, у моего организма, есть такая особенность – произвольно чихать. На ровном месте. Без никакой простуды. И без соплей. Аллергия на жизнь. Так вот, я в магазине «Сыры» отоваривался сырами «Российский», «Рокфор» и «Русский камамбер». Последний я всегда вспоминаю, когда слушаю Макса Покровского «Ремамба хару мамбуру». Замечательный сыр, но полуфабрикат. Чтобы довести его до кондиции, нужно пачку на сутки положить на батарею парового отопления, потом на сутки – в холодильник. Так три раза. И только потом открывать. Я никогда не бывал в сортире парижского ипподрома… Ну да ладно… Моя первая жена в этих случаях всегда уезжала в командировку.

Так вот, как то, купив сыр, я намылился на двенадцатом троллейбусе чесануть в «Колбасы», но начал чихать. Троллейбусным насельникам не объяснишь, что у меня аллергия на жизнь. Троллейбусные насельники удивительно консервативны. Чихает – значит, грипп, значит, инфекция. А потом, говорить каждые пять секунд «Будьте здоровы» – озвереешь. Запросто из троллейбуса выкинут. Я знаю. Меня на Бутырском Валу выкидывали. Правда, из автобуса… Поэтому от магазина «Сыры» до магазина «Колбасы» я пошел своим ходом. И точно помню, что «Колбасы» от «Сыров» отстояли на расстоянии тысячи шестисот восемнадцати шагов. И семидесяти трех чихов. Один малый, шедший со мной параллельным курсом, на сорок втором чихе умер от смеха на пороге Елисеевского магазина. Напрасно старушка ждет сына домой. С тех пор его по тюрьмам я не встречал нигде.

Так, о чем я говорил?.. Колбасы… чиханье… сыры… рамамаба хару мамбуру… А, вспомнил!

Так вот, булочная – она потому булочная, что в ней булки продаются. (Булка не в смысле булки, а в смысле единица хлеба. Любого. Как до сих пор и называется во многих городах России, не потерявших в угоду либерально атлантическому Западу своей национальной идентичности. Только в Москве, периодически щеголявшей своей особостью, употреблялись такие идиомы, как буханка, крендель, жаворонок, сайка… А некоторые старики, хранители русской старины, называют отдельные произведения пекарного искусства французским словом «батон». Не тот батон, который батон, а такая длинная хлебная палка, которая по французски и называется «батон», что в переводе на русский означает «палка».