Я поняла это не сразу. Да, морские плавания приносили мне радость, однако до полного, наивысшего наслаждения ей было далеко. Ну, а Тамшир, земля моего детства, не имеет выходов к морю, и прежде мне не доводилось наблюдать, как океан зовет, манит человека к себе. Для меня было необъяснимой загадкой, отчего Джейк, росший в тихом пригородном Пастеруэе и на оживленных, людных фальчестерских улицах, тянется к морю всей душой. Однако факт оставался фактом, и если все это и было лишь преходящим увлечением, как я решила вначале, то увлечение это проявило выдающуюся неспособность миновать в положенное время.

Конечно же, в свои девять лет Джейк начал морскую жизнь самым бесславным образом. Несмотря на внушение, полученное от капитана в первый же день, и на впечатления от боя с морским змеем, он постоянно лез, куда не следует, и трогал то, чего трогать нельзя. И вот однажды, посреди океана, когда «Василиск» стоял почти без движения, словно на бескрайнем листе стекла, Экинитос приволок сына ко мне за шкирку.

Мы находились недалеко от экватора, в той области, что зовется среди моряков «экваториальной штилевой полосой». Здесь все ветры часто стихают, и парусные суда попадают в полный штиль. Небо над головой сверкало раскаленной медью, водная гладь сияла, как золото. Я сидела на палубе и, пользуясь отсутствием качки, доводила до совершенства наброски, сделанные с морских змеев и виверн. Шум снизу я слышала, но оставила без внимания, как оставляла без внимания любую шумную суматоху, периодически охватывавшую всю команду.

Когда кучка людей двинулась по палубе в мою сторону, я и взгляда не подняла. Я даже не думала прекращать работу, пока они не остановились прямо передо мной. Только тут я, к немалой своей тревоге, увидела, что Экинитос держит сына за ворот рубашки, а Джейк сердито дуется, но явно чувствует за собою вину. Мокрые, потемневшие от пота, волосы Джейка безвольно прилипли к вискам, не в силах собраться с духом и вновь превратиться в кудри.

– Что происходит? – спросила я.

Экинитос слегка встряхнул сына за ворот. Джейк зажмурился.

– Мистер Долин поймал его за игрой вот с этим.

Старший помощник подал капитану некий предмет, а капитан протянул его мне. Тут я увидела, что это секстант.

– Чей он?

– Мой! – пророкотал капитан. – Ваш мальчик стащил его и затеял с ним… игру.

Я ни на минуту не сомневалась, что Джейк не стащил секстант, а только одолжил на время – зачем ему собственный секстант? Но для капитана подобные тонкости вряд ли что-либо значили, и с его стороны это было вполне справедливо.

– Джейк, – строго сказала я, – это правда?

Покраснев от стыда, сын кивнул.

Тем временем вокруг собралась порядочная толпа. К матросам, последовавшим за Экинитосом, Долином и Джейком снизу, присоединились те, кто нес вахту наверху, а также Том с Эбби. Капитан возвысил голос – несомненно, с тем, чтобы его слышали все:

– Подобного непослушания на своем корабле я не потерплю! Воровство карается плетью.

– Теперь послушайте меня, – заговорила я, вскакивая на ноги.

Рисовальный планшет и карандаш со стуком упали на палубу. С морской жизнью я была знакома достаточно, чтобы понимать разницу между поркой, какую непослушный мальчишка может получить в школе, и наказанием плетьми на борту корабля. Экинитос просто не мог говорить всерьез.

Что ж, он действительно говорил не всерьез. Однако и не шутил. Взглянув ему в глаза, я поняла, что он не намерен приказывать выпороть моего сына плетьми, как обычного матроса. Он собирался преподать Джейку урок, который тот забудет не скоро.

И мне тут же пришло в голову, как этого достичь.

– Пороть моего сына плетьми вы не станете, – сказала я со всей возможной твердостью, после чего позволила себе поникнуть головой и вздохнуть.