– Нет, мама, нет! – закричал Джейк, рванувшись из рук капитана.

Я, не скрывая печали, взглянула ему в глаза.

– Мне очень жаль, Джейк. Я слишком много рассказывала об ожидающих нас в плавании приключениях, и слишком мало – о той ответственности, которая должна им сопутствовать. Прости. Я не подготовила тебя к путешествию должным образом. Возможно, ты просто еще слишком мал.

– Вовсе нет! – отчаянно воскликнул он. – Такого больше не повторится, обещаю! Я буду вести себя, как следует… не отправляй меня домой!

– Ну, а когда тебе надоест вести себя как подобает? Я не могу оставить тебя в таком положении, когда ты рискуешь получить порку. С моей стороны это было бы крайней безответственностью.

– Мне не надоест, – ни на миг не задумавшись, сказал он. – Я докажу! А если что, пусть бьют, пусть порют, как он сказал!

Должно быть, порка плетьми казалась Джейку, никогда в жизни не знавшему наказаний суровее нескольких шлепков, чем-то весьма романтическим. (Каких-то три дня назад я случайно услышала, с каким восторгом он рассказывал Тому о килевании.) Я вновь вздохнула, прижала ладонь ко лбу и обратилась к капитану:

– Что ж, я думаю, наказание за первую провинность можно немного смягчить – если, конечно, за ней не последует второй. Как еще вы могли бы наказать моряка, провинившегося столь прискорбно?

– Офицера разжаловал бы, – ответил Экинитос. – Но этот мальчик звания не имеет. Его понижать некуда.

Я с мольбой простерла к нему раскрытые ладони и слегка пожала плечами.

– Тогда поступите с ним так, как если бы имел. Понизьте его до… о, я не слишком разбираюсь в морской терминологии… до какого-нибудь низшего звания, низшей должности, с которой он мог бы начать учиться правильно вести себя в море.

Лицо Джейка, потемневшее, как грязевой оползень, когда речь зашла о его отправке домой, озарилось надеждой. Очевидно, с его точки зрения то было не наказание, а лучшая в мире награда. Но я твердо верила, что Экинитос быстро избавит его от подобных иллюзий.

– Мальчик, – пророкотал Экинитос. – Значит, юнга. Это самая низшая должность, какую он может занять. Будь у меня должность еще ниже – получил бы ее.

– Какие же обязанности исполняют корабельные юнги? – спросила я.

Судьба Джейка висела на волоске, но удержаться он не смог:

– Драят палубу?

Густые, тяжелые брови Экинитоса качнулись вниз. Могу представить, как грозно мог выглядеть его сердитый взгляд снизу: Джейк оробел, съежился.

– Льяло, – сказал капитан.

И слову своему не изменил. Экинитос не хуже меня догадывался, что Джейк восхищен перспективой учиться настоящему моряцкому делу, и в связи с этим поначалу не допускал его ни до каких дел, кроме тех, в которых «моряцкого» не было ни капли. Тот первый день Джейк провел в трюме, в грязи льяла, и приятным в этой работе было только одно: она позволяла укрыться от обжигающего солнца. Затем он помогал коку на камбузе или помогал размещать грузы в трюмах в каком-то мудреном порядке, дабы улучшить остойчивость судна – если, конечно, эта работа не была изобретена специально затем, чтобы занимать ею непослушных мальчишек.

Все это быстро сломило бы дух любого ребенка, которым движет минутный каприз.