– Куда? Как?.. – прозвучало снаружи и изнутри, но слабо и удивленно, и черное облако начало съеживаться.

Через миг оно стало крохотным пятнышком где-то в глубинах души, и Андрей понял, что, пока он не поддастся одному из низменных желаний, существо в золотой короне больше не явится ему.

Оно и вправду было частью его, Андрея Соловьева, как само сказало однажды.

А грех, за который пеняли «калики», как раз и состоял в том, что он не боролся с черной тварью, предпочитая этой борьбе иную, куда более простую – с «драконами», «оборотнями» и прочими чудовищами.

– Проход открыт, – сказал Андрей, глядя на свободную лестницу.

Поднявшись по ней, он увидел, что не все так просто, – загораживая выход в коридор, точно такой же, как и на первом этаже, стоял старик в рубище, с посохом и белым филином на плече.

Голубые глаза холодно блестели, птица время от времени недовольно моргала.

– Привет, – сказал Андрей, останавливаясь. – Теперь-то скажешь чего-нибудь?

– Я и раньше говорил, – голос у хозяина белой птицы оказался мощным и глубоким, – только ты не мог слышать меня.

– Возможно. Но кто ты такой?

– И ты, и все остальные, и я сам, – загадочно ответил старик. – Не думаю, что поймешь, но с практической точки зрения это означает, что мне в определенной степени открыты мысли всех людей, поскольку из них я происхожу, из них черпаю свое существование.

– Может быть, ты знаешь, что произошло? – спросил Андрей, думая, что услышит очередную муть.

– Знаю, – просто сказал старик. – Ребята, устроившие эксперимент, заигрались. Неважно, в чем он заключался, важно, что он вывернул реальность наизнанку и сделал внешним то, что было для человечества внутренним.

– То есть весь нынешний мир… – начал было Андрей.

– Внутренняя сущность человечества во всей ее неприглядности! – Старик ударил посохом, филин на его плече качнулся. – Чудовища, ловушки, уродство и гниль, мерзкие, хотя и величественные чудеса… разве непохоже?

– Но куда исчезли люди в тот день?

– Тот, кто был внутри ничем, тот и стал ничем, монстры обернулись монстрами, только настоящие люди сохранили облик, но и тех почти всех коснулась трансформация. Понимаешь?

– Кажется, да… – Андрей потер лоб.

В голове это укладывалось с трудом, но укладывалось, хотя и попахивало гнусной мистикой.

– Как такое оказалось возможным? – спросил он.

– Я смогу тебе ответить, но поймешь ли ты ответ? – проговорил старик с улыбкой. – Процесс преобразования энергии, даже я бы сказал, энергий, запущенный в ночь на пятое мая, сложен, и осмыслить его сумеет не всякий суперпродвинутый физик. Ну а ты?

– Не физик, – признал Андрей. – Но что с этим можно сделать? Можно ли вернуть…

– Все назад? – закончил фразу обладатель посоха. – Нет, не думаю…

В этот момент Соловьев осознал, что его собеседник говорит вовсе не на русском, что он произносит какие-то нелепые нагромождения звуков, непохожие на слова, но те то ли в ушах, то ли в мозгу странным образом трансформируются так, что становятся понятными.

– Установка, с помощью которой перевернули реальность, все еще работает, – сообщил старик. – Она качает энергию из меняющегося, зыбкого мира и вышла на циклический режим функционирования. Ты можешь взглянуть на нее, но остановить… вряд ли. Есть вероятность перезапустить ее, только результат такого поступка никто не предскажет.