|
РУБИНОВАЯ АТАКА, ВИСОКОСНОЕ ЛЕТО, УДАЧНОЕ ПРИОБРЕТЕНИЕ, ДОБРОВОЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО, что-то еще… Ну, и МАШИНА, конечно… Я сам начал ездить на сейшена с семьдесят третьего года, мне четырнадцать лет было. С пластинками тусовка была, для меня главные в ту пору — ВLАСК SABBATH. Лет в четырнадцать научился зажимать аккорды — в пионерском лагере научили. У нас рядом с пионерским лагерем останавливался палаточный городок хиппи. Ну, и они там с гитарами, с магнитофонами, с девчонками… Вот они и научили играть, зажимать первые аккорды, С того и пошло… Потом ансамбль в школе, потом — танцы…
РД. Как родители и школа к этому относились? Кинчев. Родители меня за придурка считали всю жизнь. РД. А сейчас? Кинчев. Сейчас нет. Сейчас гордятся. Когда стали в газетах писать… А в школе тогда тоже так относились. РД. Говорят, ты играл на танцах в Люберцах? Кинчев. Нет, не в Люберцах — в Красногорске. Тоже подмосковный город, такой же. РД. В какой команде? Кинчев. Было несколько команд: СЛОМАННЫЙ ВОЗДУХ, ЗОЛОТАЯ СЕРЕДИНА, КРУГ ЧЕРНОЙ ПОЛОВИНЫ… В какие-то меня приглашали, какие-то были мои… РД. ЗОЛОТАЯ СЕРЕДИНА и сейчас, кажется, существует? Кинчев. Может быть. Это университетская команда была, меня туда пригласили, но я потусовался и ушел, потому что там меня заставляли петь чужие тексты. РД. А к тому времени уже были свои? Кинчев. Свои были сразу, как начал. Но они были а-ля ВLАСК SAВВАТН — сплошные упыри, ведьмы, дьяволы — просто конец света! У меня вся комната была разрисована портретами Оззи Осборна, паутиной, пауками всякими, черепами… В общем — сплошной сатанизм. РД. Где ты учился после школы? Кинчев. Сначала работал, потом поступил в Технологический институт. Потом ушел из института. Армию я косил, статья такая была — остаточные явления черепно-мозговой травмы. РД. А певческое училище при Большом театре? Кинчев. Это смешная история была. Мы однажды пили пиво, на ВДНХ заведение такое было, называлось «Парламент». Сейчас оно закрыто, к сожалению… Пили, пели, потом подходит ко мне один человек: «Ты где-нибудь учишься?» Я сказал — нет. Он дал мне адрес. На следующий день я туда поехал и прошел первый тур. Потом еще раз съездил и поступил. Пел я тогда, как сейчас помню, «Гори, гори, моя звезда…» и «Ой да не вечер, да не вечер…». Под рояль. РД. Училище готовило солистов? Кинчев. Нет, это для хора. Там четыре года надо было учиться. Я продержался там семестр с хвостиком… РД. Ну, а дальше? Кинчев. Году в восьмидесятом я вообще с музыкой завязал и вообще два года ничем не занимался. И только в восемьдесят втором начал опять. РД. А как жил? Кинчев. Натурщиком работал в Суриковском училище. РД. Ну, а потом появился «доктор Кинчев»? Кинчев. Да. Появилась у меня такая группа — ЗОНА ОТДЫХА. Нам Панкер в Питере помог записаться. РД. Это то, что называется «Нервная Ночь»? Кинчев. Да. Это мы записали у Панкера, за одну ночь. РД. Тебя уже знали в Ленинграде? Кинчев. В очень узких кругах. Меня привозили к Майку, я там песни пел. Майк сказал: «Ну что… Это интересно…»
РД. Но вот, наконец, ты пришел в АЛИСУ. Мне кажется, что до тебя АЛИСА представляла собою нечто невыразительное. Я сужу по фестивалю восемьдесят четвертого года. Кинчев. А мне тогда понравилось. Я для себя даже отметил, что хотел бы играть в этой команде. РД. Но вокалист, согласись… Кинчев. Боря Борисов? Да, он делал рукой вот так и пел «Сильные идут вперед»… РД. Через год все изменилось. Для меня до сих пор первое появление АЛИСЫ на фестивале восемьдесят пятого года с тобою осталось как нечто в высшей степени крутое и даже шокирующее… Кинчев. |
