Изменить размер шрифта - +

Я предпочитаю вернуться к толстяку из бара напротив, который, наверно, недоволен моим утренним бегством.

Когда я являюсь, он орет на официантку.

– Не надо поднимать такой шухер! – кричу я. – Месье принимает себя за Цезаря?

– Ха! Удравший! – восклицает толстяк.

– Я знаю, что утром смылся немного невежливо, но я внезапно вспомнил об одном важном деле.

– Вежливость и легавый – две несовместимые вещи, – высказывается кабатчик.

– Точно так же, как ты и интеллект.

– Нет, каков! Он оскорбляет людей у них же дома!

– Слушай, протяни руку и налей-ка мне выпить!

На четвертом стакане белого является Гриньяр в белом халате.

– Вот, комиссар.

– Выпьешь стаканчик?

Я предлагаю ему выпить исключительно из вежливости, потому что Гриньяр полный трезвенник. Его тошнит от одного вида стакана вина.

– Нет, спасибо, нет времени...

Я бросаю взгляд на еще мокрый снимок и аккуратно убираю его в мой бумажник.

 

В советском посольстве меня встречает любезный маленький человек. Он в курсе моего визита и ждет меня. Он говорит по-французски без акцента, у него тихий голос и мягкие движения. Одет он в плохо сшитый костюм серого цвета, совершенно безликий.

– Вы, кажется, хотели получить некоторые сведения? – спрашивает он.

– Да, – отвечаю. – Это я веду дело об исчезновении вашего сотрудника. Он кланяется.

– Я знаю... И поверьте, мы очень благодарны вам за ваши усилия и надеемся, что они увенчаются успехом. Я смотрю на него, потом, не сдержавшись, срываюсь:

– Послушайте, милостивый государь, я вижу, вы прекрасно говорите по-французски, так что мне будет легче высказать свои мысли. Прежде всего я хочу вам сказать одну вещь: я полицейский, и полицейский добросовестный. Моя работа – выполнять приказы начальства, а об остальном не задумываться. Мне приказали найти живым или мертвым человека, и я сделаю все возможное и невозможное, чтобы найти его. Но меня с самого начала удивил один момент. Я не заострил на нем внимание сразу, но по мере того, как мое расследование продвигалось, он удивлял меня все больше...

Он достает из жилетного кармана очки в железной оправе, дышит на стекла и вытирает их платком.

– Правда? – шепчет он своим по-прежнему доброжелательным голосом.

– Правда, месье... э-э...

– Бразин, – тихо представляется он.

– Меня удивляет, во-первых, то, что вы посвящаете французские спецслужбы в свои домашние проблемы, – это на вас не похоже. Во-вторых, что вы просите меня найти человека, не дав мне его фотографии.

Он пытается вставить слово, но я ему не даю этого сделать и повышаю тон:

– Что касается первого пункта, он относится скорее к компетенции МИДа, чем простого полицейского. Охотно соглашаюсь, что это не мое дело... Но вот пункт второй – самое что ни на есть мое. Почему вы не приложили фотографию пропавшего к вашей просьбе о розыске, месье... э-э... Бразин?

Его глаза сужаются.

– У нас ее нет, – отвечает он.

– Странно! Но допустим, это так. Тогда почему вы не сообщили точный словесный портрет этого человека, а?.. Хотите, я скажу почему? Потому что он не существует!

Он указывает мне на стул и садится сам.

– Вы говорите очень странные вещи, господин комиссар.

– Не надо хитрить. Я получил требование найти атташе советского посольства, по всей вероятности похищенного неонацистской группой, возглавляемой неким Бунксом. Но мне неизвестно об этом атташе ровным счетом ничего, даже его фамилия.

Быстрый переход