– Не бойтесь, – говорю, – я из полиции... Я преследую человека на машине и должен во что бы то ни стало его взять.

Он ошарашен. Это старичок, явно набитый хрустами, который, очевидно, едет в пригородный ресторанчик к своей милашке. Я его сдвигаю толчком и занимаю его место.

Как чудесно чувствовать мощь лошадиных сил, собранных под капотом.

Едва я успел досчитать до десяти, как стрелка спидометра аккуратно останавливается на сотне. Снова считаю до десяти и догоняю Берюрье... Я обгоняю его, но, выехав на перекресток, машины лже-Бункса не вижу.

Ледяная рука сжимает мое горло.

Поколебавшись тысячную долю секунды, решаю ехать прямо, как собирался раньше. Я молюсь, чтобы не попасть пальцем в небо, потому что тогда мне останется Только ехать покупать себе удочки, потому что с работы меня вышибут.

Через пятьдесят метров после перекрестка – вилка. На разветвлении я ничего не вижу.

«Так, – говорю я себе, – какое направление легче выбрать, если ехать на большой скорости?» Я выбираю левую дорогу. На этот раз я выжимаю сто тридцать... Увидев мое приближение, молоденькие няньки с колясками и их ухажеры удирают на газоны. Старый гриб, сидящий рядом со мной, поправляет языком свою вставную челюсть. Он дрожит как лист и вот-вот хлопнется в обморок, но мне на это, выражаясь ярким образным языком путан, положить!

Стрелка подбирается к ста сорока.

– Мы разобьемся насмерть, – стонет старичок.

– Это не имеет значения, – отвечаю я, чтобы его успокоить.

– Это безумие, – завывает он, чтобы меня остановить.

Я издаю радостный вопль. Передо мной машина Плюме, а за рулем Карл Бункс!

Я заметно сбрасываю скорость... Теперь мне остается только следовать за ним. Я поздравляю себя с тем, что принял это дерзкое решение. На такой тачке, как «ланчия», я не дам ему оторваться. Кроме того, она не может возбудить подозрения беглеца... Как этот парень знает Париж! Он уверенно доезжает до заставы Отей, там сворачивает вправо и въезжает в Булонский лес... Мы проезжаем пятьсот метров, и он сворачивает на маленькую улицу, обсаженную акациями.

Здесь полно богатых домов. Я вижу, что «404-ка» останавливается чуть дальше. Чтобы не насторожить его, я опускаю поля шляпы, обгоняю его, сворачиваю на первую же боковую улицу и останавливаюсь.

– Вот, – говорю я старикашке, – мне остается только извиниться и поблагодарить вас.

Достаю удостоверение.

– Это чтобы доказать, что я на самом деле полицейский. Будет вполне естественно, если вы сурово осудите мое поведение. Я знаю, что действовал весьма бесцеремонно, но меня вынудили обстоятельства. Хотите – можете подать на меня жалобу. Это ваше право, и я на вас нисколько не обижусь.

После этой пылкой речи я его покидаю. Бункс – я продолжаю называть его этим именем, потому что не знаю настоящего, – вошел в коттедж с закрытыми ставнями. С угла улицы я слышал, как он позвонил в дверь условным сигналом. Я бесшумно подхожу к этой двери.

Навостряю уши, но ничего не слышно. Однако есть же кто-то в доме, раз этот малый позвонил и ему открыли!

Достаю отмычку. Этот мой дружок не остается без работы.

Я бесшумно открываю дверь. По крайней мере отпираю замок, а открывание двери занимает больше времени. Открывая, я вынужден приподнимать ее, чтобы она не заскрипела... Когда щель оказывается достаточно широкой, чтобы пролезть в нее, я захожу.

В доме хорошо пахнет.