— Уверен, он прекрасно справится, — ответил Крейг. — А теперь, капитан, мне нужно поговорить с вами наедине.

Давайте пройден в салон.

Интерьер салона был выдержан в светло-зеленых тонах: стены имели светло-оливковый цвет, что как нельзя более гармонировало с мягкой мебелью, обитой вощеным ситцем цвета молодой листвы.

Такая цветовая гамма резко контрастировала с традиционным стилем, предполагающим обшитые панелями из красного дерева с гены и массивные кожаные кресла.

Капитан закрыл за собой дверь, и теперь стоял в ожидании распоряжений Крейга. Он получил их незамедлительно, причем Крейг намеренно четко и медленно проговаривал каждую мысль, чтобы у капитана не осталось никаких сомнений по поводу услышанного.

— В это трудно поверить, сэр! — растеряно промолвил капитан, после того, как Крейг закончил говорить.

— Согласен, — кивнул Крейг. — Но когда я нанимал вас, капитан, то тщательно ознакомился с вашим досье. Я узнал, что вам приходилось выполнять наитруднейшие задания, часто связанные с риском для жизни, и вы всегда с честью выполняли свой долг.

— Вы очень добры, сэр, — слегка смутившись, сказал капитан.

— Теперь вы понимаете, почему я, американец, выбрал для своей яхты капитана-британца? — с улыбкой спросил Крейг.

— Служить у вас, сэр, большая честь для меня, — отозвался капитан.

— Тогда проинформируйте команду, чтобы не было допущено ни единой оплошности. В этом деле все могут решать секунды.

— Я понимаю, сэр, — кивнул капитан и отдал честь.

Крейг заметил в его глазах огонек восхищения и мысленно улыбнулся.

Он выждал несколько минут после ухода капитана, а затем и сам покинул салон.

Крейг прошел в смежную каюту, которая предназначалась для приватного приема гостей. Интерьер ее также был выдержан в зеленых тонах, только здесь мебель была обита бархатом бутылочного цвета, гармонировавшего с расцветкой занавесок и скатерти.

На высокой подставке здесь был укреплен макет старинного корабля 16 века, выполненный из чистейшего серебра — он занимал место от стены почти до середины каюты. Венецианские мастера на славу потрудились не только над этим галеоном, но и над изящным столовым серебром.

Крейг еще раз окинул взглядом интерьер каюты и остался доволен. Он любил хорошие вещи, и старался выбирать только самое лучшее. Каждый предмет здесь был настоящим предметом искусства, выдававшим тонкий вкус хозяина. Чего стоили одни лишь полотна художников-маринистов, украшавшие стены кают!

Крейг был уверен, что его яхта — настоящее сокровище и очень этим гордился.

В этот момент в каюту вошел стюард, одетый в элегантную ливрею, украшенную серебряными пуговицами, и принялся расставлять бутылки с французским вином и ведерки со льдом для шампанского.

Крейг отдал стюарду четкие распоряжения по поводу предстоящего обеда, и, когда убедился, что слуга его понял, вновь перешел в салон.

В точно назначенное время, к борту «Русалки» причалил катер, в котором сидел барон Строголофф.

Секретарь Крейга, мистер Гавендиш, поспешил поприветствовать гостя и проводил его в салон.

Барона сопровождали два рослых молодых человека с суровыми лицами. Было очевидно, что в костюмах для морской прогулки они чувствуют себя стесненно.

Крейгу хватило одного взгляда, чтобы убедиться, что это были, как он и предполагал, специалисты по инженерному делу и навигации. Он не сомневался, что они тщательно осмотрят все технические новшества, которыми изобиловала яхта, а затем передадут информацию в российское морское ведомство.

С радушным видом Крейг протянул барону руку и сказал:

— Рад приветствовать вас на борту «Русалки», барон! Мне не терпится поделиться с вами своими новыми идеями, но все это после обеда.