Выражение ее лица оставалось настолько непроницаемым, что Камала не смогла удержаться от мысленного вопроса: какие же чувства испытывает в эти минуты миссис Плейтон?

— Я думал о твоей судьбе, Софи, — сказал Маркус Плейтон, обращаясь к дочери. — У меня есть определенные виды на твое будущее. Думаю, ты с одобрением воспримешь то, что я тебе скажу.

— Мое будущее? — удивилась Софи.

— Именно его я и имел в виду, — ответил ей отец. — Тебе недавно исполнилось двадцать, и пришло время отдать тебя замуж.

— Замуж? — воскликнула Софи. — Но за кого? Ведь никто пока не предлагал мне ничего подобного! Да и какой мужчина предложит мне руку и сердце, когда Камала переманивает всех моих возможных женихов!

Последнюю фразу Софи произнесла с такой неприязнью, что казалось, будто она выплевывает слова. Камала молча склонила голову.

"Это не моя вина", — с отчаянием подумала она.

Разве можно было убедить дядю в том, что она старательно избегает встреч и разговоров с мужчинами, которые приходят к ним в дом, и никогда не пытается привлечь их внимание?

Она знала, как к этому относится Софи. Кузина жаждала общения с кавалерами, мечтая, чтобы за ней ухаживал хоть кто-то из них, любой, лишь бы она смогла повысить собственную значимость в своих же глазах.

Но кто станет смотреть на ничем не примечательную дочь Маркуса Плейтона, пусть даже богатого и влиятельного человека, когда рядом была ее привлекательная кузина?

Камала отнюдь не страдала высокомерием, ей некогда было думать о себе. Тем не менее она не могла не заметить, что ее внешность привлекает к себе внимание окружающих везде, где бы она ни находилась.

Впрочем, с раннего детства она привыкла к тому, что люди восхищаются ее красотой и вечно говорят ей об этом — так же, как когда-то делала ее мать.

С трудом верилось, что тетя Эллис, жена Маркуса Плейтона, — родная сестра ее матери. Быть может, сказывалась десятилетняя разница в возрасте, но сейчас нельзя было представить, что в юности Эллис отличалась красотой. Преждевременно поседевшая, с худым морщинистым лицом, тетя скорее была похожа на бесплотный призрак, который не имел никакого отношения к тому, что происходило в доме ее мужа.

"Мама была так не похожа на нее", — подумала Камала.

Она помнила, какой красавицей та была, помнила, что их дом, несмотря на тесноту и непритязательную обстановку, был наполнен радостью и солнечным светом. Как же счастливы они были вместе! Счастливы так, что три года, прожитые в доме дяди Маркуса Плейтона, представлялись ей сущим кошмаром. Воспоминания о прошлом, когда родители не чаяли в ней души, до сих пор были удивительно свежи в ее памяти. — Как я уже сказал, — продолжил Маркус Плейтон неприятным скрипучим голосом, — я имею виды на твой брак, Софи, и сегодня утром узнал о том, что мои планы скоро воплотятся в жизнь.

— Какие планы? Скажи мне, папа! Ах, твои слова звучат, словно сладкая музыка! Их так приятно слышать!

— Верно, приятно, — согласился Маркус Плейтон. — Я все устроил, Софи, и добился договоренности, что ты выйдешь замуж за маркиза Труро.

— Маркиза?!

На мгновение у Софи перехватило дыхание от восторга. Наконец, справившись с волнением, она сказала:

— Папа, как же тебе удалось найти столь знатного жениха? Ты уверен, что он готов сделать мне предложение?

— Он уже его сделал, — ответил ей отец. — Все это устроил его стряпчий, с которым у меня наилучшие дружеские отношения.

— Но он же не видел меня, — удивилась Софи.