Сдерживая дрожь, она решилась нарушить затянувшееся молчание.

– Джимми может заговорить о твоем отце.

Темноволосая голова повернулась к ней с пугающей быстротой; непроницаемые глаза остановились на ее лице.

– Он знает о моем отце?

Слишком спокойным и невыразительным тоном это было сказано. Сэнди снова попыталась проглотить комок.

– Э-Эдвард любил рассказывать ему о В-Ве-неции, – объяснила она. – Он и сам жил там некоторое время и до последних дней поддерживал связь с оставшимися в этом городе друзьями. А… твой отец – известная личность. Поэтому Эдвард многое знал и о нем, и о его болезни.

Уго кивнул. Сэнди сделала то же, а затем снова опустила взгляд на кольцо.

– Джимми решил, что ты не приезжаешь из-за болезни отца. Ему это хорошо понятно, поэтому Джимми вполне устраивало такое объяснение.

Рука, лежащая на колене, снова дернулась.

– Если бы Эдвард Медфорд не умер, я до сих пор не знал бы о своем сыне?

Вопрос был задан с жаром, но в нем сквозило холодное обвинение.

– Джимми стал задавать вопросы о тебе только около года назад. Он никогда не просил о встрече с тобой. Но если бы это случилось, я что-нибудь придумала бы.

– Придумала бы? – переспросил он.

– Я должна была защищать и его и себя, – возразила Сэнди.

– От меня?

– От всего этого! – выкрикнула она, ломая выросшую между ними стеклянную стену и отметая остатки светских условностей. – Посмотри, что ты уже успел натворить, Уго! Даже при деньгах Эдварда в качестве моего так называемого щита. Мне заморочили голову и воспользовались мною. Так же ты поступил и раньше. Заморочил мне голову и воспользовался. А потом отшвырнул, как камень с дороги, когда я не оправдала твоих ожиданий!

– Ты искажаешь правду.

– Нет, не искажаю! – Пытаться подавить вспышку гнева было бесполезно. Нарыв прорвался, и теперь Сэнди уже не знала, почему сидит в этой машине, неуклонно и стремительно движущейся навстречу беде. – Если Джимми не оправдает твоих ожиданий, его тоже бросят? – с трудом выдавила она. – Ты и в самом деле считаешь, что, решив познакомить тебя с Джимми, я уверена в правильности своих действий? Совсем нет! Ты так жесток, суров и непредсказуем! Ты то горяч, то холоден. Мне неизвестно, что ты предпримешь в следующую минуту, и я ужасно боюсь совершить непоправимую ошибку. Я чувствую себя, как человек, играющий в рулетку на жизнь собственного сына!

– Я не брошу его! – выпалил Уго. – И тебя тоже, – добавил он с большой убедительностью, призванной утихомирить ее разбушевавшиеся эмоции. – И если ты до сих пор испытываешь такие чувства, то почему я вообще здесь? – спросил он, вновь возвращая все в состояние хаоса.

Сэнди опустила взгляд на свои сжатые кулаки, потом посмотрела в окно. В мозгу теснились слова, которые она совсем не хотела произносить. Но пора было сделать это.

– Смерть Эдварда произвела на Джимми очень глубокое впечатление, – сказала Сэнди. – Он вдруг понял, что теперь у него остался единственный человек, который может позаботиться о нем, – я. Поэтому он боится, что я…

– Что ты можешь умереть и оставить его одного на целом свете. – В глубоком голосе Уго звучало такое понимание, что Сэнди внимательно посмотрела на него.

Его профиль по-прежнему казался высеченным из камня, но глаза ожили, и в них сверкало такое личное сопереживание, что сразу же вспомнились его слова о детстве, проведенном без матери, к тому же в качестве незаконнорожденного сына.

– У тебя был брат, – напомнила ему Сэнди, Уго натянуто усмехнулся в ответ на это замечание.