– А фамилия этого американца случайно не О'Тул?

– Да, именно.

– Он сейчас здесь, в Асунсьоне.

– Я знаю. Но здесь ему не так легко найти поддержку. В конце концов, в Генерале есть немецкая кровь.

– О'Тул плыл со мной на пароходе. Он мне говорил, будто занимается социологическими исследованиями.

– Такое же вранье, как и Метрополитен-музей. Он из ЦРУ.

– Он отец Тули.

– Кого?

– Девушки, которая ехала в Восточном экспрессе.

– Как интересно! А мы не можем это как-то использовать? – Тетушка задумалась. – Ты говоришь, он плыл вместе с тобой?

– Да.

– А может быть, он следил за тобой? Сколько шума всего из-за нескольких картин. Да, вспомнила, вы с его дочкой очень подружились дорогой. И вся эта история с беременностью…

– Но, тетя Августа, ко мне это не имело ни малейшего отношения!

– И очень жаль, – проговорила тетушка, – в данных обстоятельствах это могло бы пригодиться.

В комнату вошел Вордсворт, он был в том же мясницком фартуке, в котором я впервые увидел его в квартире над «Короной и якорем». Тогда его услуги ценились, его хвалили за мытье посуды, теперь же – это сразу было видно – все принималось как должное.

– Котлета кончили?

– Мы будем пить кофе в саду, – величественно объявила тетушка.

Мы уселись в скудной тени банановой пальмы. Воздух благоухал апельсиновыми цветами и жасмином, бледная луна плыла по бледно-голубому дневному небу. Она выглядела истертой, истонченной, как старая монета; кратеры были одного цвета с небом, и казалось, будто глядишь сквозь дыры на Вселенную. Шум машин сюда не проникал. Цоканье лошадиных копыт было частью того же древнего мира, что и тишина.

– Да, тут очень спокойно, – заметила тетушка. – Иногда, правда, постреливают после наступления темноты. Полиция ни с того ни с сего принимается палить. Я забыла, тебе один кусок сахара или два?

– Мне бы хотелось, чтобы вы мне рассказали побольше, тетя Августа. Все-таки многое меня смущает. Этот громадный дом – и никакой мебели… и Вордсворт тут, с вами…

– Я привезла его из Парижа. При мне была довольно крупная сумма, почти все, что у меня осталось, хотя того, что хранилось в Берне, все-таки хватило тебе на билет. Такой божий одуванчик, как я, нуждается в телохранителе.

Впервые я слышал от нее признание, что она стара.

– Вы могли взять с собой меня.

– Я не была уверена в том, как ты отнесешься к некоторым вещам. Тебя, если помнишь, весьма шокировала история с золотым слитком в Стамбуле. Какая жалость, что генерал Абдул все испортил. Сейчас двадцать пять процентов пришлись бы нам очень кстати.

– Куда делись все ваши деньги, тетушка Августа? У вас даже нет кровати.

– На матрасах спится превосходно, да я и вообще считаю, что мягкая постель расслабляет. Когда я приехала сюда, бедный мистер Висконти находился в бедственном положении: жил в кредит в ужасающей гостинице. Все его деньги ушли на новый паспорт и взятки полиции.