Лаодикея

Церковь в Лаодикеи была резко осуждена, не за откровенно оппозиционное отношение к учению, которое одобрял Иоанн, а за свой нейтралитет. Иоанн, очевидно, предпочитает честного врага сомнительному другу:

Откр., 3: 15–16. Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих.

Поэтому «Laodicean» («лаодикейский») в английском языке стало словом, означающим «безразличный» или «нейтральный».

Агнец

Теперь место действий переносится на небо, и вся остальная часть Откровения является сугубо мистической. Иоанн начинает с того, что описывает Бога посреди небесного двора посредством образов, заимствованных у Даниила и Иезекииля, и заметно представлен у него также образ серафима Исайи. Среди всей этой красоты показана книга, запечатанная семью печатями. Возможно, в ней содержатся тайны будущего, которое не может быть показано до того, как одна за другой не будут вскрыты печати.

Появляется герой, который открывает содержимое книги:

Откр., 5: 6–7. …и вот, посреди престола и четырех животных и посреди старцев стоял Агнец как бы закланный, имеющий семь рогов и семь очей, которые суть семь духов Божиих, посланных во всю землю. И Он пришел и взял книгу из десницы Сидящего на престоле.

Образ Мессии как агнца, ставшего своего рода великой жертвой Пасхи, был представлен в четвертом Евангелии. Об этом явно говорится в Первом послании Петра:

1 Петр., 1: 18–19…не тленным серебром или золотом искуплены вы от суетной жизни, преданной вам от отцов, но драгоценною Кровию Христа, как непорочного и чистого Агнца…

К концу I в. эта метафора стала настолько известной, что автору Откровения уже не нужно было вдаваться в подробности, чтобы объяснить, кто такой Агнец.

Четыре всадника

Одна за другой вскрываются печати книги, и с каждой из первых четырех появляется наездник на коне:

Откр., 6: 1–8. Ия видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырех животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он как победоносный, и чтобы победить. И когда Он снял вторую печать, я слышал второе животное, говорящее: иди и смотри. И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч. И когда Он снял третью печать, я слышал третье животное, говорящее: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей. И слышал я голос посреди четырех животных, говорящий: хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий; елея же и вина не повреждай. И когда Он снял четвертую печать, я слышал голос четвертого животного, говорящий: иди и смотри. И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя смерть; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли — умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными.

Это «четыре всадника апокалипсиса», представляющие виды зла, которые должны были низойти на мир (особенно на Римскую империю, которая рассматривалась ее населением как синоним «мира»), знаменуя собой начало его разрушения и пришествия мессианской эры.

Белый конь и его наездник, по-видимому, символизировали вторжение чужеземцев. По крайней мере, лук действительно был символом парфянских налетчиков, которые начиная со времен Юлия Цезаря наводили ужас на весь Восток. Во времена Ирода Великого они захватили Иерусалим, и как ни в какое другое время после этого их силы очень далеко прошли на восток.

Красный конь и его всадник также, по-видимому, означал какую-то форму войны.