После первого упоминания о заглавном герое пьесы действие перемещается в тронный зал, где восседают новый король и королева. Король сразу берет быка за рога:

Смерть нашего возлюбленного брата

Еще свежа…

Выясняется, что старого короля тоже звали Гамлетом. Как в Норвегии, так и в Дании отца и сына зовут одинаково. Чтобы различать их, я называю покойного короля Гамлетом-старшим.

Ныне царствующего короля, сменившего Гамлета-старшего, зовут Клавдий. Шекспир намеренно выбрал для него римское аристократическое имя. (Во времена республики Клавдии были патрицианским родом, к которому принадлежало несколько первых императоров, в том числе четвертый. Именно при императоре Клавдии римляне завоевали Британию, и случилось это через несколько лет после смерти Цимбелина.)

У Саксона Грамматика указано, что нового короля звали Фенгом; наверно, Шекспир был прав, отказавшись от этого имени.

Из первых слов Клавдия становится ясно, что Гамлет-старший умер совсем недавно, а новый король приходится покойному братом. (В широком смысле слова братом можно назвать любого близкого родственника, друга или хорошего знакомого, но в данном случае речь явно идет о младшем брате покойного короля.)

Однако Шекспир обходит молчанием один очень важный вопрос: почему трон унаследовал именно младший брат, а не сын Гамлета-старшего. Мы привыкли к тому, что наследником покойного короля автоматически становится его старший сын, однако строгий порядок престолонаследия — не такое уж древнее изобретение, да и применяется он далеко не повсеместно. Здесь современную публику легко сбить с толку, отчего она может неправильно понять смысл пьесы.

Во многих частях света, а особенно в средневековой Европе, новым королем чаще всего становился близкий родственник умершего короля, но далеко не всегда это был старший сын покойного. Иногда выбор падал не на прямого потомка, а на старшего, более зрелого члена королевской семьи, искусного полководца и руководителя. В эпоху малой продолжительности жизни и насильственных смертей сын покойного короля часто был ребенком, неспособным управлять страной в варварский век. Поэтому куда более логично было сделать королем младшего брата покойного.

Конечно, когда юный принц достигнет зрелости, он, возможно, решит, что имеет больше прав на престол, и начнет борьбу за него. Король (дядя юного принца) прекрасно знает о такой возможности и может тем или иным способом устранить его — казнить, посадить в тюрьму или выслать из страны. Такое случалось достаточно часто, так что «злой дядя» стал отрицательным персонажем сказок и рыцарских романов, уступая по жестокости только «злой мачехе».

Елизаветинской публике это было хорошо известно. Истории Англии и Франции изобиловали войнами (в том числе гражданскими), связанными с престолонаследием. Выражение «злой дядя» эта публика тоже прекрасно понимала: король Иоанн Безземельный был злым дядей «законного короля», юного Артура Бретонского, а Ричард III — злым дядей «законного короля», юного Эдуарда V. Эти события Шекспир уже обессмертил в написанных ранее пьесах «Король Иоанн» и «Ричард III».

Понимала елизаветинская публика и другое: брат короля сумеет удержать трон только в том случае, если избавится от сына короля. Было ясно без слов, что принцу грозит смертельная опасность. Шекспиру объяснять это не требовалось; но, поскольку он этого не сделал, а времена изменились, современная публика может не разобраться в происходящем.

Обычно сын, не вступивший на престол, был очень молод: Артуру Бретонскому было двенадцать лет, а Эдуарду V — тринадцать. Но обойденный Гамлет — отнюдь не ребенок. Почему же тогда он не стал наследником отца? Прямого ответа на этот вопрос в пьесе нет; остается только догадываться.