Мама дрожащей рукой обрезала еще один побег. В последнее время я стала замечать, что руки у нее дрожат все чаще.

— Что ты ела на обед? — спросила я.

Питается она чудовищно, мы с Маргарет волнуемся за нее. Она явно недоедает, и ей не хватает витаминов. Кроме того, она неаккуратно принимает лекарства. Мы с Маргарет подозреваем, что иногда она пропускает прием таблеток, а иногда принимает двойную дозу.

— Что я ела на обед? — задумчиво переспросила мама.

— Ну да, на обед, — ласково подсказала я.

— Галеты с тунцом. — От радости, что вспомнила, мама наградила меня такой ликующей улыбкой, что я невольно улыбнулась ей в ответ. Однако у меня невольно вырвалось:

— Как, и все?

Она пожала плечами:

— Мне не хотелось… Только не приставай и не требуй, чтобы я ела по часам! Раньше меня точно так же грыз твой отец, но я его не слушала. И тебя сейчас не послушаю.

— Ладно, мама. — Я решила пока сменить тему. И все-таки придется что-нибудь придумать. Например, привозить ей горячую пищу или нанять помощницу по хозяйству — хотя бы на полдня. Если, разумеется, нам по карману такой расход. Надо все обсудить с Маргарет.

— В следующее воскресенье — День отца, — напомнила мама. — Ты свозишь меня на кладбище? Хочу поставить вазу с моими розами на папину могилу.

— Конечно. И Маргарет поедет, — сказала я, надеясь, что сестра согласится нас сопровождать. Она стала такой обидчивой и раздражительной! В последнее время мы вроде бы стали ближе друг к другу, но сейчас близость растаяла, испарилась, как лужица на жарком солнце. Не знаю, что у нее там случилось, но делиться со мной она не хочет. Откровенно говоря, мне очень обидно. Конечно, по сравнению с тем, что было, наши отношения значительно улучшились, но в таких случаях, как сейчас, я понимаю, что до идеала еще далеко.

Мама вдруг как-то разом ослабела и, с трудом подойдя к креслу, опустилась в него. Затем она сняла шляпу и вытерла пот со лба.

— Ну и жара!

Я посмотрела на термометр, который папа давным-давно прикрутил к наружной стене. Плюс двадцать три градуса. Надо же! Я и не подозревала, что сейчас так тепло. Конечно, мама уже давно работает в саду — целый час, а то и два.

— Мама, давай съездим в ресторан, — предложила я, думая, что ужин вне дома доставит удовольствие нам обеим.

— Нет, детка, спасибо. Я не голодна. После мессы мы с Дороти Уоллес пошли в блинную, которую держат «Рыцари Колумба» и наелись там до отвала.

Поясняю: если мама говорит, что она «наелась до отвала», значит, позавтракала она одним крошечным блинчиком без масла и сиропа. На обед она ела галету с тунцом, а ужинать, наверное, вообще не станет.

— Звонила Маргарет. Они с девочками заедут попозже.

На душе у меня полегчало. Маргарет непременно уговорит маму хоть что-нибудь съесть.

— Ей нравится работать вместе с тобой, — продолжала мама. — Она, конечно, не любит вслух выражать свои чувства, но поверь мне: ей очень нравится, что вы теперь трудитесь вместе.

Я задумалась. Стоит ли делиться с мамой тревогой за сестру? Наверное, нет. У меня самой после недавнего разговора с Брэдом мысли о Маргарет не выходили из головы.