— Вот так-так! — Дэниел широко улыбнулся. — Мисс Паинька-с-Ободранными-Коленкам и выходит замуж за Томми, которого, насколько я помню, колотила не реже двух раз в день…

— Да, может быть, в детстве они и не ладили… Всем ведь иногда свойственно ошибаться в отношениях с людьми: — Ирэн бросила выразительный взгляд на Анну. — Но теперь они такая красивая пара. Не хуже, пожалуй, чем вы с Бетти! Элизабет порозовела от удовольствия, а Дэниел, почувствовав, как каблук Анны чувствительно впивается ему в ногу, закончил:

— Были когда-то. Довольно давно.

Жестоко по отношению к Элизабет. Она побледнела и закусила губу. В глазах блеснули слезы.

— Дэниел не говорил вам, милочка? Они с Элизабет долго встречались и даже собирались пожениться, — «разъяснила» Анне Ирэн.

Взмах ресницами. Наивный взгляд, обращенный на миссис Блейлок.

— Правда? Нет. Не успел, наверное. Ведь даже о важных вещах иногда не удосуживаешься сказать.

Сердце в груди колотилось как безумное. Анна боялась, что краска бросится в лицо и выдаст ее волнение.

— Да, действительно. Мы были очень молоды тогда. — Дэниел не имел особого желания объясняться с Анной при всех, но выбора, похоже, не было. — Лет по двадцать, наверное… Представляешь — пожениться в двадцать лет! Безумие. Потом мы повзрослели.

Он с трудом подбирал слова. Во-первых, тема не для застольной беседы. Во-вторых, Элизабет сидит напротив и явно страдает от этих напоминаний. Но оставить Анну терзаться догадками… Нет, нельзя.

Дэниел постарался плавно перевести разговор на другую тему:

— Анна, а как в Америке относятся к ранним бракам? Наверное, тоже отрицательно?

Разговор о недостатках института брака Анна могла поддержать с удовольствием:

— О, — нельзя сказать, что отношение это резко негативное… Но здравомыслящие люди не женятся и не выходят замуж в двадцать один — двадцать два года. Мы практичны. И гораздо лучше сделать карьеру, добиться успеха в чем-то, обеспечить себя материально, а потом только думать о браке, чем связать себя с другим человеком серьезными обязательствами, не имея образования и возможности нормально существовать.

Ирэн решила прощупать почву:

— Мисс Торнфилд, а вы представляете себя в роли жены — например, если бы прямо сейчас вам сделал предложение любимый человек?

Анна покачала головой.

— Независимость мне дорога. К тому же потратить лучшие годы жизни, когда больше всего сил, на домашние дела и ублажение мужчины? Я не согласна!

Анна дерзко улыбнулась. Ирэн бросила ободряющий взгляд Элизабет: мол, видишь, ничего серьезного. Элизабет натянуто, одними губами, улыбнулась.

А Дэниела что-то кольнуло. Он еще не думал о перспективах своих бурных и внезапно начавшихся отношений с Анной. Он только знал на уровне ощущения, что безумно нуждается в ней. И расстаться будет тяжело. Мысли коснулись болезненного вопроса, который он прежде не задавал себе: а что будет, когда каникулы Анны подойдут к концу, когда ей придется вернуться в Штаты? Он еще не знал, только упивался своим счастьем. Но острое осознание того, что это счастье может оборваться, испугало его. Испугало по-настоящему.

Вторая часть завтрака прошла в том же ключе: Ирэн пыталась всячески показать Анне, кто здесь лишний… Анна давала отпор, Дэниел ее поддерживал, и в этой игре «жертвой» оказалась не Анна, как было задумано Ирэн, а бедняжка Элизабет, о чувствах которой заботились меньше всего. Она еще пыталась вставлять какие-то фразы, когда речь заходила об общих знакомых, но ее мало кто слушал. Ирэн была занята «экзаменом» Анны, Дэниел старался перевести разговор на более общую тему, а Элизабет вскоре приумолкла и только с тоской дожидалась, когда этот утомительный завтрак (действительно, черт бы побрал этикет и все эти приборы!) закончится.