Откуда-то снизу, из неимоверной глубины, послышалась отдаленная мелодия, казалось, что кто-то тихо наигрывает на флейте. Звуки приближались, становились громче, отчетливей, музыка звала и торопила, манила и отталкивала. Ледяные пальцы прорицателя сильнее сжали ее ладонь, и Соня, слегка наклонившись вперед, позвала:

— Отец, ты здесь? Мама, где ты? Братья, отзовитесь, это я, Соня, пришла спросить вас!

Ее голос звучал тревожно и глухо:

— Я хочу узнать, кто ваши убийцы! Меня пытались уверить, что это была просто шайка наемников. Будто они оказались в Салафре случайно. Но я не верю этому! Это ложь, а я должна знать правду! Отец, отец, я призываю тебя — ответь! — Теперь уже Соня изо всех сил сжимала руку Хранителя, напряженно всматриваясь в блестящую черную поверхность.

Завораживающая мелодия звучала совсем близко, переплетаясь с неясными отзвуками голосов — мужских, женских, детских. Хрустальный шар медленно катился у самого края бассейна, изредка задевая гранями полированный мрамор. Докатившись до того места, где стоял гадальщик, шар остановился.

Адзир-Кам взял его, и в то же мгновение черная гладь исчезла, уступив место до боли родному видению: там, внизу, простиралась Салафра, любимый и прекрасный Гранатовый Сад. Соня даже поняла, откуда смотрит — с толстой ветки старого платана, возвышавшегося, как господин и хозяин, над всеми другими деревьями усадьбы. Вдалеке мелькали фигурки, но девушка не могла разглядеть лиц. Она вскрикнула, рванувшись вперед:

— Отец, братья, я здесь, подойдите ко мне! Мама, Ална, где вы?!

Словно в бегущей воде, очертания дома потеряли ясность, зыбко задрожали, и вот перед ней замелькали знакомые образы, вернее, смутные тени. В такт колдовской мелодии из темноты выступали то высокий лоб с нахмуренными бровями, то нежная рука со светильником, а отблеск огня падал на румяные смеющиеся губы или на щеку и прядь черных вьющихся волос…

До рези в глазах Соня всматривалась в Зеркало Снов, пытаясь разглядеть лица тех, кто ушел навсегда. Но они, появляясь вновь, исчезали в глубокой тени, и снова выхваченные из мрака нездешним светом, мелькали перед глазами девушки призрачным хороводом.

— Ты должна не смотреть, а слушать! — вывел ее из оцепенения негромкий приказ Адзир-Кама. — Слушай, а то, что нужно увидеть, — само тебе покажется! Слушай, девочка!

— Я слышу… слышу музыку, это звуки флейты и еще чей-то шепот, но слов я не понимаю…

— Вслушивайся, а тени пусть пляшут! Не смотри на них так пристально, это всего лишь твои воспоминания! Слушай! Арнуф, тигха, хардгаман! — Чародей, произнеся заклинание, поднял руку с посохом. Мелодия флейты замедлилась, стала тише, а невнятный лепет, сначала больше похожий на шелест листьев, начал складываться в тихие слова:

— Не здесь, не здесь, ответ не здесь! Соня, Соня! Обвалы и кручи, черные тучи, пламя и дождь, иди — и дойдешь! Соня, Соня! По Белой Тропе навстречу судьбе! Отказавшийся — обретает, познавший — теряет! Соня, Соня, Соня! Рыжая Соня!

Голоса, родные и в то же время чужие, умолкли; вновь зазвучала нежная мелодия флейты, убаюкивая и тревожа. Соня почувствовала, что ее настойчиво тянут за руку назад, послушно отступила от края и обернулась.

— Все… Зеркало Снов ответило на твой вопрос, — сказал гадальщик, бросив в бассейн горсть красноватого порошка.

— Как?! Ничего мне не сказало твое зеркало! — Соня сердито вырвала руку из холодных пальцев. — Я спрашивала — кто погубил мою семью, и что же я услышала и увидела?! Там мелькали какие-то лица, мне даже не удалось их рассмотреть! Правда, они были так похожи… И руки… Конечно, это руки отца… и я узнала мамин перстень… — Соня до крови закусила губу.