Наконец лес с его щебетом и таинственными шорохами остался позади, и путники вышли на холмистую зеленую равнину. Тропа бежала рядом с ручьем, послушно повторяя все его изгибы и повороты. Голода Соня по-прежнему не чувствовала, но усталость и жажда давали себя знать.

Больше всего девушке хотелось встать на колени, напиться холодной воды и, ни о чем не думая, растянуться на траве. Но Луми, шедший немного приотстав, продолжал упорно двигаться вперед, грозя наступить спутнице на пятки. Он шагал молча, и Соня решила сама его ни о чем не расспрашивать — ей не хотелось в очередной раз выслушивать длинное поучение.

Словно угадав ее мысли, Луми поравнялся с ней и, как ни в чем не бывало, заговорил:

— Видишь, вон там, где Тропа огибает холм, растет большое дерево? Под ним можно будет отдохнуть и напиться…

Они к тому времени прошли мимо десятка таких деревьев, и Соня недоумевала, чем же это, указанное мальчишкой, лучше других, но не стала допытываться — ей просто захотелось поскорее добраться до него и упасть, все равно на что — хоть на траву, хоть на песок… Да и Луми тоже дышал тяжело и, похоже, еле переставлял ноги. С жадностью поглядывая на быструю воду, журчащую между камнями Соня прибавила шагу. Дерево, к которому она так стремилась, почему-то совсем не приближалось, и она вполголоса выругалась:

«Проклятие! Что все это значит?! Опять какое-то колдовство?! Почему нельзя отдохнуть прямо здесь или хотя бы сделать глоток из ручья? О, Боги, этот Луми просто сводит меня с ума! Может говорить что угодно, а я напьюсь, и напьюсь прямо сейчас!»

Спотыкаясь, девушка сделала пару шагов к манящему влагой потоку, но Луми, не говоря ни слова, отпихнул ее обратно на середину Тропы.

— Что ты себе позволяешь, щенок! Думаешь, нацепил на шею собачий клык, так и все на свете знаешь?! — закричала Соня, вырываясь.

Вода журчала, искрясь под солнцем, она была так близко, стоило только руку протянуть, а этот несносный мальчишка опять мешал ей сделать по-своему! Похоже, он вообразил себя хозяином Белой Тропы! И Соня, вспыхнув, вновь схватилась за кинжал.

Но Луми, не обращая внимания на ее крики и гнев, тащил ее за собой, словно упрямого ребенка, и бормотал успокаивающе:

— Сейчас… Сейчас отдохнем… Еще немного! Не вырывайся, скоро напьешься! Иди помедленнее, вот так, еле переставляй ноги, и не смотри на дерево… Представь себе хоть на миг, что ты не хочешь воды и не собираешься здесь отдыхать! Ну, Рыжая, попробуй, ведь ты сможешь! — И он сильно встряхнул девушку за плечо.

Соня остановилась, прикрыла глаза и, стиснув зубы, попыталась вообразить себя легко идущей вперед по Тропе… Будь проклят этот ручей! Нет, она не хочет пить, не хочет ничего, кроме самого главного — дойти до пещеры и узнать… Что узнать?..

— Что я должна узнать? — прошептала она, делая неуверенные шаги вперед, туда, куда толкал ее Луми. — Что я хочу спросить? Зачем я здесь? Где мы, Луми?

— Открывай глаза. Рыжая, вот оно, дерево! А теперь можешь пить! Ох, я-то как сейчас напьюсь! — Мальчик отпустил ее руку и нагнулся к журчащему потоку. Соня опустилась на колени рядом с ним и зачерпнула двумя горстями холодную воду. Еще никогда, утоляя жажду, она не испытывала такого наслаждения — казалось, влага тонкими струйками растекается по всему телу, даря прохладу и облегчение.

Ничего не видя и не слыша, они пили и пили, как усталые лошади. Наконец Соня почувствовала, что еще один глоток — и она лопнет. Ополоснув разгоряченное лицо, девушка поднялась с колен.