Примаков ожидал большего успеха от своей поездки. Вернувшись, он предложил Горбачеву: попробуем уговорить Саддама уйти, обещав ему заняться решением судьбы палестинцев.

Горбачев поручил Шеварднадзе действовать вместе с Примаковым. Но министр иностранных дел не был согласен с Примаковым: любые обещания Саддаму создают у него ощущение, что он может настоять на своем, если проявит упорство.

16 октября в Москву прилетел министр обороны Соединенных Штатов Дик Чейни. Отношения с партнером — советским министром обороны маршалом Язовым — у него не сложились. Главным образом потому, что Дмитрий Тимофеевич не хотел сближаться с американцем.

На ужине, устроенном коллегией Министерства обороны в честь американского гостя, Дик Чейни, желая сделать хозяевам приятное, произнес тост за президента Горбачева, только что удостоенного Нобелевской премии мира. Все молчали. Ни один из советских военачальников не поддержал тост.

— У меня было такое чувство, — рассказывал потом Чейни, — словно я сделал что-то непристойное на глазах у всех присутствующих. Ни премия Горбачеву, ни сам Горбачев не вызывали у них никакого энтузиазма.

Визит министра носил формальный характер, но Горбачев все-таки приказал Язову информировать Чейни об оружии, которое имеет иракская армия.

Тем временем Примаков полетел в Европу, а потом в Соединенные Штаты со своим планом мирного урегулирования.

Шеварднадзе, раздраженный сверх меры, передал американцам через своего помощника Сергея Тарасенко:

— Примаков направляется в Вашингтон с предложением, которое мне не нравится.

Евгений Максимович уговаривал американцев дать Саддаму возможность уйти, сохранив лицо. В частности, оставить ему хотя бы два кувейтских острова и нефтяное месторождение, которые, собственно, и стали предметом спора с Кувейтом. И обещать ему, что будет созвана международная конференция для обсуждения палестинского вопроса.

Американцы отвечали, что такого рода уступки агрессору неприемлемы:

— Получится, что Саддам Хусейн, оккупировав Кувейт, получил все, что хотел. Он превратится в глазах арабов в величайшего героя, способного навязать свою волю мировому сообществу. Уступки приведут со временем к еще более кровопролитной войне…

19 октября во время встречи в Белом доме Примаков рассказал президенту Джорджу Бушу, что, по его наблюдениям, приближенные Саддама плохо его информируют и иракский президент пребывает в уверенности, будто мир его поддерживает.

Примаков передал слова, сказанные ему Саддамом: «Я реалист, я знаю, что мне придется уйти из Кувейта, но я не могу уйти просто так. Если передо мной будет выбор — уйти или сражаться, я буду сражаться до смерти».

Евгений Максимович внушал Бушу:

— Не загоняйте Саддама в угол, иначе он будет сражаться до последнего. Ему надо помочь найти путь к политическому решению.

Буш решительно возразил Примакову:

— Я не понимаю, что значит помочь Саддаму найти путь к политическому решению. Саддам совершил преступления, сравнимые с гитлеровскими. Как же можно идти на уступки такому человеку? Возвращайтесь и скажите Саддаму, что я не собираюсь идти на уступки.

Буш отправил Горбачеву шифротелеграмму, возражая против любых попыток помочь Саддаму спасти лицо.

Примаков понял, что вопрос будет решен военным путем. Это подтвердил посол Саудовской Аравии в Вашингтоне принц Бандар. Он сказал Примакову, что, если война начнется, все будет решено за несколько часов:

— Знаете, что произойдет с иракскими танками в пустыне, где негде укрыться? Это прекрасная мишень для авиации. Они будут гореть, как спички. Не переоценивайте иракскую армию.

В Лондоне Примаков поинтересовался у премьер-министра Маргарет Тэтчер, когда может начаться война.