- Ну, здравствуй, братишка, – тихо сказала женщина. – Я сестра твоя двоюродная – дочь Антонины, сестры тети Химы. Помнишь?

                  Путник отрицательно покачал головой.

                  - Тетю Тоню помню, – сказал он. – Тебя нет.

                  - Да-а, где ж тебе меня помнить, если ты ушел на войну, когда мне года два всего было.

                 - Так, тогда тебе сейчас семнадцать, что ли? – удивленно спросил он.

                 - Восемнадцать, – тихо ответила женщина. – А что, выгляжу старше?

                 - Да уж… - только и смог произнести Путник.

                 - Я за эту ночь постарела, – все так же тихо сказала сестра. – Если б ты видел, что здесь творилось!

                 Она вдруг вздрогнула всем телом и, упав на колени, дико, жутко забилась в рыданиях.

                 Не зная, чем ей помочь, путник свистнул и, откуда-то из боковой улочки показался Орлик. Он шел медленно, низко опустив голову и постоянно прядая ушами, как будто тоже переживал людское горе.

                Путник вынул из переметной сумы флягу с холодным чаем, и насильно заставил женщину сделать несколько глотков. Потом отошел в сторону, давая ей время успокоиться.

                Орлик несколько раз мотнул головой, как он делал всегда, когда хотел, чтобы хозяин пошел за ним. Путник пошел за конем, и тот привел его ко рву, по которому весной после таяния снегов с улицы в реку стекали вешние воды.

                Во рву лежало несколько порубанных тел, в одном исподнем, среди которых он сразу узнал отца.

               Отец почти не изменился за время его отсутствия. Такой же широкий в кости, крепкий казак. Вот только виски ударила густая седина, да концы вислых запорожских усов изрядно побелели.

               Тело отца покрывали сабельные резаные и колотые раны, которые наносились со всех сторон. По характеру ударов Путник определил, что отец бился с несколькими противниками сразу. Осмотрев тела других хуторян, он понял, что здесь был очаг сопротивления, и эти несколько казаков рубились с противником, значительно превосходящим их силою… Это подтверждал и обломок топорища, намертво зажатый в руке одного из погибших здесь родичей.

               Поднявшись выше к хуторским задам, он обнаружил свеженасыпанный холм и понял, что здесь напавшие на хутор враги похоронили своих мертвых.

               Он вернулся на улицу, где лежала мать, и увидел, что сестра его, которую он совершенно не помнил, уже успокоилась.