— А рог? — Эрингил указал на дар девушки. — Что мне делать с твоим рогом?

— Оставь себе на память. Повесь в пиршественной зале. Он будет напоминать тебе о твоем благоразумии.

Она засмеялась и поскакала прочь от Эрингила, в сторону замка.

Минта, узнав о случившемся, вполне одобрил выбор своего друга.

— Нет ничего лучше такой вот взбалмошной девицы, — заявил мастер. — Из них получаются прекрасные жены. И матери, особенно для мальчиков. Хотя и девочки у таких вырастают очень хорошие. Добротные девочки.

— Откуда тебе знать? — удивился Эрингил. — Ты ведь не разбираешься в женщинах, Минта!

— Возможно, я слушал разговоры других мужчин, — отмахнулся Минта. — Или мне подсказывает сердце… Как ты сам считаешь?

— Я не знаю, потому и поделился с тобой.

— Ты поделился со мной потому, что привык делиться со мной всем происходящим… Посмотрись-ка в зеркало.

Эрингил подошел к необыкновенно ясному серебряному зеркалу и глянул. На него смотрел из витой рамы молодой человек с немного встревоженным лицом. На его скулах горел румянец, глаза лихорадочно блестели.

— У меня на удивление дурацкий вид, — сказал Эрингил, отворачиваясь от зеркала.

— Именно! — радостно подхватил Минта. — А глупое выражение лица означает лишь одно: мужчина влюблен и счастлив. Поэтому скажу тебе вот что, дружок: женись на этой девчонке — и да помогут тебе боги!

Совсем иначе воспринял сообщение старшего сына о намерении жениться отец Эрингила.

— Я не ослышался? — медленно проговорил грузный человек с обильной проседью в черной бороде. — Ты действительно намерен отказаться от нашего имени ради своей прихоти?

— Это не прихоть, отец, — попытался объяснить Зрингил. — Я полюбил ее в первое же мгновение, как увидел… поверь мне, моя любовь — истинна, как истинны звезды на небе, как истинна вода в ревущем водопаде…

— Довольно! — поморщившись, оборвал отец. — Я не желаю ничего слушать. Я запрещаю тебе даже думать о подобной женитьбе. Ты должен продолжать наш род.

— У тебя есть и другие сыновья, — напомнил Эрингил.

Отец безнадежно махнул рукой.

— Двое младших — еще неразумные младенцы, и одним только богам ведомо, что из них вырастет. Твой средний брат — ничтожество, у него только тряпки на уме да богатство — этот возьмет себе в жены безродную богачку. Не знаю уж, какие дети будут от подобного брака. Но ты, Эрингил! Ты истинный аристократ. Ты — настоящий носитель нашей крови, наших традиций. При одном только взгляде на тебя я радовался тому, что не угаснет все то, чем так гордились наши предки — и чем гордился я.

— Пойми, отец, моя судьба связана отныне с этой девушкой, — еще раз попытался объясниться Эрингил. — Я никогда не смогу забыть ее. Даже если я откажусь от счастья и возьму себе в жены какое-нибудь родовитое ничтожество, какое ты мне, несомненно, уже приглядел, — даже тогда я буду постоянно помнить о ее глазах, о ее бедрах, о том, как она говорила со мной…

— Я запрещаю тебе думать о ней! — Отец поднялся с кресла и решительно стукнул кулаком по стене. — Выбрось ее из своих мыслей! Она тебя погубит!

— В ней мое спасение и мое счастье, — упрямо повторил Эрингил.