— Разве фонарь не горел до утра?

— В двадцать его выключили.

— Кража могла быть раньше, — не сдавался оппонент. — До приезда Горяинова и Анкудиновой.

— Только после снегопада была кража. А снег шел вечером… — Денисов знал шахматную теорию противолежащих полей.

— Хорошо. Представь, что вор пришел за пятнадцать минут до их прихода! За десять минут! Совершил кражу и ушел?

— Нет же! Вор пропахал широкую дорогу к крытому двору. Я сам видел! — Защита Денисова была неотразима. — Следов нельзя было не заметить. А раз так — Анкудинова и Горяинов, увидев их, не вошли бы в дачу…

Дверь учебного класса скрипнула, вошел следователь. У него было красное с мороза лицо. Тихо поздоровавшись, он сел.

— Значит, ты мыслишь, что преступление было совершено позже? — спросил Бахметьев.

— Преступники появились, когда Горяинов и Анкудинова были в даче. Воры прошли со стороны крытого двора и удалились тем же путем.

— Почему же Горяинов ничего не предпринял против воров? — спросил Бахметьев. — Струсил?! — Вывод Денисова все еще казался интуитивным. Хотя с логикой денисовских построений было трудно не согласиться.

— Я думаю, что Горяинов и Анкудинова знали похитителя икон. Именно поэтому!

— Не хотели его компрометировать?

За Денисова ответила ККК:

— Скорее не его, а Анкудинову! Похититель тоже прекрасно знал обоих!

— Тогда это кто-то из Компании! — Недавний оппонент Денисова, старший инспектор, стукнул себя по колену. — Компания была увлечена идеей коллекционирования старых икон…

— Скорее не Компания, Верховский! — Бахметьев не дал отойти от фактов. — «Брошенные деревни», «оставленные иконы» — это ведь его! Через день-другой Горяинов мог дать понять похитителю о том, что ему все известно…

— …И тот заставил его и Анкудинову «замолчать»… — договорил за Бахметьева тот же старший инспектор. — Своими или чужими руками…

— Вы позволите? — спросил следователь Бахметьева.

— Конечно. — Бахметьев жестом пригласил следователя к столу: — Слово уважаемому Николаю Васильевичу.

Оказавшись в центре внимания, следователь достал из портфеля исписанную размашистым почерком пачку протоколов, перебрал их и, отложив одни, сунул другие опять в портфель.

— Все, что здесь говорилось, весьма интересно. Я не хотел прерывать… Сегодня Горяинов ненадолго пришел в себя. К счастью, я в это время был у него в палате…

…8 февраля сего года я с друзьями ездил на лыжную прогулку в поезде здоровья на станцию Жилево. На обратном пути мы с Розой Анкудиновой находились в тамбуре. Я курил у открытой двери с правой стороны по ходу поезда. Роза стояла рядом. Примерно через минут десять после отправления поезда здоровья со станции Жилево из соседнего вагона в тамбур вошло двое парней 22 — 23 лет, среднего роста, в черных полушубках, в шапках из кроликов. Обоих я никогда раньше не видел. Один из парней сразу подошел ко мне и грубо попросил у меня закурить. Я сказал, что сигареты в купе. Что было потом, я не помню. Узнать обоих парней вряд ли смогу. Больше я ничего не знаю.

С моих слов записано верно и мне прочитано. Дополняю: у одного из парней была ссадина на лице…

Все молчали.

— А ведь нам говорили о полушубках! — напомнил следователь.