|
Дайон вздохнул: — Слово «переговоры» предполагает наличие двух сторон, ублюдок. Что, в конце концов, ты предлагаешь? — Полную и абсолютную свободу. Окончательную и почетную демобилизацию из Потерянного Легиона. — Дайон, кто это? — нервно спросила Сильфида. — Чего он хочет? — Чего ты хочешь? — спросил Дайон. — Одну маленькую услугу, которую ты окажешь нам двенадцатого ноября. — А именно? — Двенадцатого ноября, — продолжал Леандер, — королева Виктория Вторая — Боже, благослови ее инъекции жизни — собирается открыть новую сессию парламента. Как и у всех англичан, наши сердца теплеют при мысли об этом традиционно пышном празднестве. Но, как это неоднократно случалось ранее, оно может оказаться довольно-таки унылым. Потерянный Легион решил внести в него кое-какие оживляющие черты. — Как? — Путем преобразования его в государственные похороны, — ответил Леандер. — Последние несколько сот лет, насколько мне известно, ни один владыка Британии не погибал от руки убийцы. Я уверен, Виктория была бы необыкновенно польщена, узнав, что она выбрана исправить это досадное упущение. — Ты очень наблюдателен и непреклонен в своих решениях. — Конечно. Но не только. Подумай над этим, Дайон. Это драматично, это смело, это ужасно и совершенно восхитительно-шокирующе. Это такая штука, которая заставит половину доминант Англии пережечь от волнения все свои предохранители. — Это такая штука, которая повлечет анализы первой степени в количестве достаточном, чтобы успокоить весь твой Потерянный Легион на веки вечные. — Да, такой риск в самом деле есть, — согласился Леандер. Дайон холодно улыбнулся ему: — Позволь мне угадать, кому предназначено раньше всех заработать первую степень. — Это будет твое последнее дело, — сказал Леандер. — После него ты сможешь с почетом уйти в отставку. — А из головы моей сделают кашу. Нет уж, спасибо. Пусть кто-нибудь другой стяжает себе славу. Лучше всего — ты. — Что это? — спросила Сильфида с беспомощным замешательством. — Это какая-то шутка? — Да, любовь моя, мы так веселимся, — объяснил Дайон. — Этот джентльмен хочет, чтобы я в обмен на ничего разрезал королеву Викторию пополам. — Не на ничего, а на то, чтобы ничего больше не делать, — поправил Леандер, со значением посмотрев на Сильфиду. — А также в обмен на твое гарантированное мирное разрешение от бремени. — Обычно, — объяснил Дайон, — он живет под мокрым камнем, и продолжительная сухая погода его расстраивает. — Конечно, — вкрадчиво сказал Леандер, поднимая лазерный пистолет, — если тебя не интересует благополучие третьего и четвертого поколений — или даже второго, — мы можем, некоторым образом, устроить все отныне и навеки. — Не так быстро, скорпион, — крикнул Дайон. — Откуда я знаю, что это будет последний гамбит? Леандер вздохнул: — Разве между нами нет полного доверия? — Нет. — Ты меня огорчаешь. Ну ладно... Вот здесь подписанное мною лично признание, что я несу персональную ответственность за покраску членов парламента и планируемую смерть королевы. Это гарантия твоей свободы. Я уверен, при малейшем недопонимании между нами ты или твоя прекрасная инфра будете знать, что сделать с этой бумагой. Дайон посмотрел, на темнеющее небо и поежился. — Здесь холоднее, чем ты думаешь. Пойдем внутрь и обсудим твою маленькую попытку государственной измены за стаканом-другим болеутоляющего. — Прекрасно. — Леандер убрал лазерный пистолет. — Кстати, если я не вернусь в Лондон завтра к полудню, ты будешь мертв и, следовательно, совершенно не способен узреть столь интересующее тебя будущее твоих отпрысков, потенциальных или уже имеющихся. |
