— Сначала люди испытывали на ваш счет некоторые сомнения, — признался Паркер, — но мы, уж извините, весьма красочно описали ваши брови, внеся в данный вопрос полную ясность, — на опознании буквально все кричали, что это вы.

Гоуэн покраснел.

— Ладно, — пробурчал он, — признание сделано. Могу я идти домой?

Паркер и Макферсон обменялись взглядами.

— Сейчас мы оформим ваше письменное заявление, — сказал Паркер, — потом, скорее всего, понадобится, чтобы вы его подписали, после чего не вижу причины, по которой вы не могли бы вернуться к майору Элвину. Единственное, о чем, хочу вас попросить, — оставайтесь на связи и не меняйте без уведомления адрес.

Гоуэн кивнул и, когда заявление было наконец отпечатано и подписано, быстро удалился, сохраняя на кроличьем лице все то же недовольное выражение.

Фаррен. Фергюсон. Стрэтчен

Прокурор-фискал округа собрал у себя в кабинете военный совет: сэр Джемисон Максвелл привел с собой лорда Питера Уимзи, по долгу службы присутствовали инспектор Макферсон и сержант Дэлзиел. Доктор Кэмерон был призван следить, чтобы свидетельства не противоречили результатам осмотра и вскрытия тела. Кроме них, пригласили констебля Росса и молодого Дункана, что выглядело весьма великодушным жестом со стороны начальства, которому последний умудрился порядочно досадить. Однако в конце концов руководители решили, что в этом странном и запутанном деле мнение подчиненных тоже может оказаться полезным.

Сначала прокурор хотел открыть дискуссию, попросив начальника полиции высказать свою точку зрения, но решил, что, возможно, другие полицейские будут выдвигать собственные теории более свободно, не находясь под влиянием мнения руководства. В результате за право высказаться произошла, корректная, но от того не менее острая борьба между Максвеллом и Дэлзиелом, закончившаяся безоговорочной победой последнего. Решающим аргументом в его пользу послужил факт обнаружения трупа именно в районе Ньютон-Стюарта.

Сержант получил вожделенное право первого слова, нервно откашлялся и наконец приступил к докладу:

— Итак, господин прокурор, мистер Максвелл, господа, начал он, неожиданно демонстрируя в своей речи несомненное влияние стиля выступлений на торжественных заседаниях футбольного клуба. — Представляется очевидным, что несчастный джентльмен принял смерть в понедельник ночью в результате удара тупым предметом. Ясно также, что убитого затем перенесли туда, где он и был впоследствии обнаружен. Кроме того, полагаю, все мы согласны с тем, что убийца должен являться живописцем. Лорд Питер Уимзи выяснил, что художественное полотно, оставшееся на месте преступления, было выполнено ни кем иным, как самим преступником, благодаря тщательному расследованию инспектора Макферсона мы сейчас в состоянии заявить, что, исходя из предполагаемого времени совершения правонарушения, из всех художников, проживающих неподалеку, под подозрение могут быть взяты пять или, возможно, шесть человек. А именно: в Керкубри — мистер Фаррен, мистер Гоуэн, мистер Уотерз, в Гейтхаусе — мистер Стрэтчен, мистер Грэхем и, не исключено, мистер Фергюсон. Все шестеро имели мотив для убийства, кроме того, установлено, что они высказывали угрозы в адрес Кэмпбелла. По странному стечению обстоятельств ни у кого из перечисленных алиби нет.

Они утверждают, что непричастны к происшедшему, но, если отбросить мысль об их поголовной виновности, логика подсказывает, что кто-то один, или не один, лжет.

Приняв во внимание все изложенное, считаю нужным направить силы полиции на тщательное изучение действий мистера Фаррена, и вот почему: у него имелось больше мотивов для убийства, чем у остальных. Известно, что покойный уделял слишком много внимания миссис Фаррен. Леди не давала к сплетням никакого повода, но мистер Фаррен вбил в голову мысль о неверности супруги.