И отражает эта литература большую кипучую жизнь, которая движется к заветной цели.

«Весёлое время подходит», - так писал когда-то Аркадий Гайдар, подразумевая под «весёлым временем» справедливую и желанную революцию.

Коммунизм - это тоже, если понимать по-гайдаровски, «весёлое время».

И хорошо, что у нас в большой нашей литературе, созданной для ребят, много радостно-весёлых, по-хорошему смешных, бодрых и умных книг.

Достаточно сегодня где-нибудь в классе или в Доме пионеров назвать ребятам имя Анатолия Алексина, как в ответ слышишь дружное и радостное: «У! Здорово! Читали!»

Значит, повести Алексина хорошо известны подрастающим читателям и оценены ими по достоинству. Да, их с удовольствием читают ребята и в наших братских республиках и в зарубежных странах - книги переведены на многие языки.

Если вы уже читали повести, составляющие эту книгу, то сами знаете, что я говорю правду. И перечитаете повести ещё раз с удовольствием.

А если вы сейчас только впервые встретитесь с произведениями Анатолия Алексина, то с первых же страниц убедитесь, что ни название книги, ни мое предисловие вас не обманули.

У автора хорошее настроение.

Уверен, что оно передастся и вам, когда вы прочтёте эту весёлую, полную занятных событий книгу, заставляющую не только улыбаться, но и всерьёз задумываться.

Лев Кассиль

САША И ШУРА

Часть первая

Я СТАНОВЛЮСЬ ШУРОЙ

«НЕ ЗАБУДЬ ПРО САМОЕ ГЛАВНОЕ!»

Всю свою сознательную жизнь я мечтал ездить и путешествовать.

Помню, например, когда я был ещё совсем маленьким, я каждый день ездил с бабушкой на трамвае в детский сад. Тогда я мечтал стать вагоновожатым. Дома я вытаскивал на середину комнаты старый деревянный чемодан и ставил его «на попа». Это был электромотор. Сам я усаживался на табуретке перед чемоданом и три часа подряд вертел ручку от мясорубки. На «поворотах» я постукивал чайной ложечкой по дну старой, закопчённой алюминиевой кастрюльки - давал звонки. «Лезут под самые колёса! Жизнь, что ли, надоела?» - бормотал я себе под нос. Я слышал, что так именно ругаются вагоновожатые.

За моей спиной были расставлены стулья. На самом последнем стуле всегда сидела бабушка с кожаной авоськой на груди (я приспособил к сумке верёвочные тесёмки). Бабушка была одновременно и кондуктором и контролёром. Но только иногда бабушка засыпала, уронив голову на авоську, - наверное, уставала от длинного пути. И тогда я вместо неё шёпотом объявлял остановки и шёпотом кричал на пассажиров: «Ну, что остановились? Проходите вперёд, там люди на подножке висят!»

Но на самом деле в моём вагоне был только один взаправдашний пассажир - чёрный кот, по имени «Паразит». Это бабушка его так назвала за то, что он однажды съел целую миску куриных котлет. Больше кот никогда ничего не таскал, а имя за ним так и осталось. Только называли мы его не как-нибудь грубо, а, наоборот, очень даже ласково: Паразитиком или даже Паразитушкой.

Наш чёрный кот не был знаком с правилами уличного движения - он то и дело выпрыгивал из вагона на полном ходу. Я резко тормозил, бабушка штрафовала Паразита. Но это на него нисколько не действовало, и он снова выпрыгивал на ходу, не понимая, что рискует жизнью.

Так продолжалось до тех пор, пока однажды, в воскресенье, мы с мамой не поехали в Химки. Там я первый раз увидел большие, какие-то очень важные и неторопливые пароходы - и сразу захотел стать капитаном дальнего плавания. Стулья расставлялись по-прежнему, но сам я залезал в перевёрнутую вверх ножками табуретку, которую ставил на обеденный стол. Это был капитанский мостик. Паразит даже в самые сильные штормы смело выпрыгивал за борт. А я с мостика бросал ему надутую велосипедную шину - это был спасательный круг.