Тогда пошёл медведь Спиридон к медведю Тяжёлая Лапа:

— Замолви за меня слово. Защити.

— Что ты, — попятился от него медведь Тяжёлая Лапа. — Стану я тебя защищать, и скажут всё: значит, и он заодно с ним, значит, и он поворовывает. Ты уж как-нибудь сам защищайся.

— Но ты же знаешь, не крал я мёд у Потапа. Мы же с тобой в этот вечер в Осинники ходили, осинским медведям бока мяли, на рассвете вернулись, когда уж улей пропал у Потапа.

— Это верно, — сказал медведь Тяжёлая Лапа, — ходили мы с тобой в Осинники, и верно, что на рассвете вернулись, но ты меня в эту историю с ульем всё-таки не впутывай, не замарывай меня.

И дверь перед медведем Спиридоном захлопнул, даже в берлогу не впустил его.

— Нам, — говорит, — нельзя с тобой, как прежде. Ты на подозрении, и на меня может тень упасть, а воры у нас в роще, сам знаешь, не в почёте. Ты уж не ходи ко мне, не ославливай меня.

И ушёл медведь Спиридон ни с чем домой от медведя Тяжёлая Лапа. И кто его знает, как бы он снял позор с себя, если бы не прослышали о его беде медведи из Осинников. Пришли они в Гореловскую рощу и сказали:

— Зря грешите на Спиридона. Не был он на воровстве в тот вечер. Он у нас в роще был, бока нам мял. Так намял, что до сих пор прийти в себя не можем… На рассвете ушёл от нас, вот и судите сами: вор он или нет.

И увидели все: не виноват медведь Спиридон. Извинились перед ним, что так плохо думали о нём. И опять всё пошло, как прежде: в почёте был медведь Спиридон и в уважении.

Узнал медведь Тяжёлая Лапа, что все снова дружат с медведем Спиридоном, пришёл к нему.

— Пусть, — говорит, — и у нас с тобой будет, как было.

И полез за стол.

— Давай-ка угостимся чем-нибудь, Спиридоша, давно вместе не сиживали.

А медведь Спиридон взял палку, расхряпал её пополам, протянул медведю Тяжёлая Лапа:

— Сделай, как было.

Долго возился с палкой медведь Тяжёлая Лапа: и приставлял куски друг к другу, и связывал их, пальцы занозил, но так и не смог ничего сделать. Вернул медведю Спиридону, сказал:

— Как было — не будет.

— Вот и я тебе то же самое скажу, — подхватил его слова медведь Спиридон. — Как было у нас с тобой, уже не будет. — И выставил медведя Тяжёлая Лапа из-за стола за порог.

Шёл медведь Тяжёлая Лапа домой и ворчал на самого себя:

— Эх, как я обмишулился. Такого кормильца потерял!.. Но кто же мог подумать, что всё у него обойдётся так.

ОБИДЕЛСЯ МЕДВЕДЬ НА СВЕРЧКА

Бежала Лиса мимо берлоги медвежьей и подумала: «Дай погляжу, чем медведь занимается». Смотрит в щёлку, а медведь сидит за большим столом и большой ложкой из большой миски мёд ест.

Потянула Лиса дверь на себя, а она закрыта. Тук-тук — Лиса лапкой, а сама в щёлку смотрит, что дальше будет.

Вскочил медведь, схватил миску с мёдом, снёс её в дальний угол, прикрыл лопухом, смахнул ладонью крошки со стола и уж только после этого спрашивает:

— Кто там?

— Я это, Михайло Иваныч, — говорит Лиса. — В глаз что-то попало. Погляди, пожалуйста, окосеть боюсь.

Впустил медведь Лису в берлогу. Глядит в её глаз, а он чистый-пречистый, ну даже самой крохотной пылинки нет в нём, и небушко голубое.

— Ты пошире его, Михайло Иваныч, растаращивай, поглубже смотри, а то окосею и буду на вас на всех одним глазом глядеть, — говорит Лиса.

А сама думает: ну как, как, как заставить медведя медком её угостить.

И тут — тиррик, тиррик — затиррикал сверчок в углу, и Лиса сразу уши навострила:

— Что, что?.