Пэдди был в подавленном настроении. Он дважды взглянул на Фэй, попытался заговорить, но прикусил язык, заметив ее предупреждающе нахмуренные брови.

Мажордом подал журналистам легкого розового вина, и они взяли бокалы и подошли к балюстраде, опоясывавшей террасу, чтобы насладиться видом залива.

Почти не шевеля губами, Фэй еле слышно произнесла:

– У меня такое чувство, будто каждое наше слово ловят необычайно чувствительные локаторы.

Пэдди кивнул в знак согласия.

Потягивая вино, девушка созерцала расцвеченную разноцветными потоками света пустоту.

– Сегодня нам вряд ли удастся что‑нибудь сделать.

– Нет, почему же, мы можем вернуться в Эвели на наш корабль.

Едва путешественники поднялись над Туманным Ущельем, как перед ними вновь возник патрульный корабль и пошел параллельным курсом. Шолиец‑капрал попросил у журналистов отснятую пленку для цензурной экспертизы.

Блэкторн с мрачным видом снял картридж и передал его офицеру.

– Завтра вы сможете получить пленку обратно, – объявил шолиец.

Пэдди и Фэй заметили, что их корабль явно обыскивали. Все осталось на своих местах, но именно особенная чистота кабины явственнее всего свидетельствовала об обыске.

– А, вандалы! – прорычал Пэдди сквозь зубы. – Интересно…

Поймав на себе красноречивый взгляд Фэй, он замолк и впоследствии выражал свои мысли не иначе как шепотом.

В течение получаса они говорили исключительно об отвлеченных вещах. Затем, когда Альмах опустился в огненный океан лавандовых и оранжевых красок, путешественники вышли из лодки, подошли к краю взлетного поля и остановились перед пастью разверстого ущелья, со дна которого поднимались розоватые тени и тянулись к небу кольца холодного тумана.

– Возможно, они не простукивали стенки корабля в надежде найти тайник и не устанавливали скрытую камеру, чтобы следить за каждым нашим движением, но, как ты знаешь, они ужасно мнительные существа и не упустят ни одного шанса лишний раз подвергнуть пришельцев проверке. Мне даже кажется, что они специально оставили в кабине следы обыска, чтобы мы обнаружили преследование и в панике выдали все имеющиеся у нас секреты.

– Фэй, – мрачно начал ирландец, – нам конец. Мы попали в мертвую зону. Они будут рассматривать каждую из сделанных нами фотографий своими глазами‑сверлами. И как только мы вернемся в Туманное Ущелье, чтобы забрать пленку, они запечатают нас в бутылке, как зеленого беса из Балликастла.

Фэй прижала бледную ладонь к щеке и промолчала.

Пэдди ощутил неожиданно нахлынувшую волну нежности к беззащитному существу и утвердился в сознании необходимости всячески защищать вверенную ему жизнь. Взглянув на золотистую головку девушки, он обнял ее за плечи.

– Пэдди, – сказала она, – у меня появилась идея…

Блэкторн окинул взглядом ночное небо.

– У меня тоже.

Девушка повернулась и с интересом посмотрела на него.

– Какая?

– Сначала ты скажи, что ты предлагаешь.

– Вполне вероятно, что вся информация выгравирована или каким‑либо другим способом нанесена на кварцевую пластину фосфорисцирующей краской, которая проявляется только при воздействии определенных частот.

– Ну, разумеется!

– Значит, если мы, предположим, облучим утес в указанной последовательности частот, вся стена вспыхнет под лучами прожектора, и только на одной‑единственной пластине загорится послание Сына.

– Правильно.

– Тогда завтра ночью мы отправимся в Ущелье и сделаем сотни снимков.

– Ax, – воскликнул Пэдди, восхищенно глядя в лицо девушки, – какой ум скрывается в этой кудрявой головке!

Фэй рассмеялась.