– Сюда давайте! - пригласил по радиосвязи капитан Бубликов.

    Фигура ротного появилась в задымленном просвете двери в кабину.

    – Первый взвод прямо! - скомандовал Воротов. - Да живее!

    Когда из горящего челнока высадился последний солдат, пламя уже подобралось к кабине. Преображенский выпрыгнул через раскуроченный до размеров парадной двери «лаз» - бывший аварийный люк для пилотов, и его тут же подхватили сильные руки. Подчиненные оттащили комбата подальше от горящей машины и уложили в дренажную канаву. Как выяснилось, вовремя. Взрываться в челноке было вроде бы нечему, но все-таки что-то взорвалось - несильно, но достаточно, чтобы расшвырять в радиусе двухсот метров увесистые обломки.

    – Кабздец подкрался незаметно, - пробормотал Бубликов, поднимая лицевой щиток шлема. - Вы в порядке, господин подполковник?

    – Все целы? - Преображенский тоже открыл забрало и подставил лицо каплям мелкого дождя. - Воротов!

    – Не то чтобы целы, - поднимаясь из канавы, ответил капитан. - Но у доктора на мониторах только пара переломов и легкие ожоги. Человек пять трехсотых.

    – Второму пилоту сильно досталось, - добавил Бубликов. - Я без монитора видел. Не по-детски о пульт шмякнуло. Ребра, похоже, поломал и вся физиономия всмятку. Славян, у тебя на этот дремучий случай стишок есть?

    – А то - Воротов на секунду задумался и потер ушибленное плечо: - «Я над полями пролетаю и вижу ширь родной страны. Жаль китель обгорел по краю, как следствие взрывной волны».

    – Это скорее про саперов, - заметил подоспевший Блинов.

    – Откуда прилетело-то? - очнулся Преображенский.

    – Да хрен его знает, господин подполковник. На грунте второй батальон службу несет, с него и спрос. Только почему-то нет с ним связи. И караула в расположении нет. Вообще пусто, будто и не сад