Датч подняла голову и усмехнулась, глядя на разбросанную по гостиной одежду:

  Думаю, на полу эти боксеры смотрятся лучше, чем на тебе.

Я резко отстранился, чтобы дать ей возможность хорошенько рассмотреть тщательно сыгранное недоумение.

  Ты оскорбляешь мои рождественские трусы в колокольчики?

  Вовсе нет,   отозвалась она, притворяясь взволнованной. – Просто… просто ты лучше выглядишь в чем мать родила.

Ладно, если постараться, с этим можно жить. Я демонстративно расслабился, но все таки решил веселья ради чуть чуть ее побесить:

  Я буду носить их каждый день до конца моей жизни.

Датч громко рассмеялась, и смех напомнил мне пузырьки шампанского в воздухе. В тусклом свете камина ее глаза сияли золотом.

  Не посмеешь.

Принимая вызов, я прищурился.

  Увидишь.

  Я их сожгу.

  Тогда и меня придется сжечь,   пожал плечами я,   потому что я больше ни за что их не сниму.

Она укусила меня за плечо. Тонкая рубашка зубам не помеха, но в результате я не разозлился, а пережил вспышку возбуждения. Схватил Датч за голову и на несколько долгих секунд прижал к себе. Потом снова приподнялся и уставился на Датч. Ее щеки слегка порозовели. Я коснулся пальцем ее губ и ямочки на подбородке.

Через минуту, которая прошла слишком быстро, она отвела взгляд и сказала:

  Кстати о подарках. Что ты мне приготовил?

Я приподнял брови:

  То есть этого было мало?

Комнату наполнил смех. Что ж, поделом мне. Значит, действительно мало. В следующий раз приложу побольше усилий.

  Ты об этом нашем маленьком свиданьице? – спросила Датч. – Ну уж нет, так легко ты не отделаешься.

Так я и думал. Я покосился на кофейный столик, который стоял и близко не на том месте, где ему положено стоять. Ни секунды не раздумывая, Датч потянулась к нему. К сожалению, я все еще лежал на ней и решил воспользоваться шансом понаблюдать за ее стараниями. Честное слово, я прилагал немало усилий, чтобы не рассмеяться, но на все сто процентов испытывал удовольствие от ее тщетных попыток добраться до ящика в столе и от того, как она подо мной извивается.

В конце концов старания, сравнимые разве что с тем, как готовый метать икру лосось преодолевает течение, увенчались успехом. Датч открыла ящик и вслепую запустила туда руку. Я молча ждал, зачарованно глядя на ее язык, который она прикусила, сосредоточившись на текущей задаче. Что то нащупав, она вытащила коробочку в золотистой фольге и взволнованно спросила:

  Это мне?

Я скопировал ее выражение лица. То самое, которое она изобразила, когда я спросил о коробке у двери.

  В жизни не видел этой коробки.

Датч улеглась на ковер и рассмеялась:

  Это простой вопрос, на который можно ответить «да» или «нет».

  Прямо с языка сняла.

  Вот оно что,   понимающе протянула она.

Я намекал на вопрос, который задал ей совсем недавно и на который так и не получил ответа.

  Можно открыть?

  Он твой, так что делай с ним, что хочешь. – С трудом подавляя улыбку, я улегся рядом и подпер рукой голову.

Разорвав обертку, Датч покрутила в пальцах синий бархатный футляр и глянула на меня, будто глазам своим не веря. Прикусив губу, подняла крышку. Внутри имелась прорезь для кольца, которого не было.

Вряд ли ее переполняло счастье. На что я и рассчитывал.

  Это еще что? – спросила она, уставившись на меня с отвисшей челюстью.

  Простой вопрос, на который можно ответить «да» или «нет»,   отозвался я, стараясь сохранять бесстрастное выражение лица. Потом лег на спину и положил под голову руки.