- Мы приносим тебе, Князь Мира сего, очищенную жертву, - наконец торжественно, во весь голос, океанским прибоем пророкотал Мастер, так что вздрогнули огоньки свеч и красные блики пробежали, оживляя застывшее, как высеченное из камня, бледное лицо.

Трое черных "балахонов" ринулись к жертве. Молотком сбили цепь.

Валдаев попытался ударить одного из "балахонов". Куда-то даже попал ногой, но никто не проронил ни звука. Валдаева скрутили. Связали - наручников не было на этот раз, а вязали грубыми толстыми веревками. Подтащили к алтарю и бросили на пол. Огромный "балахон" наступил на него ногой, так что ребра затрещали.

Мастер сделал жест, "балахон" отошел на пару шагов, готовый в любой момент пресечь любое неповиновение или агрессивные действия жертвы.

- Осознаешь ли ты, что скоро предстанешь перед лицом Сияющего? - Мастер смотрел сверху, с высоты не только своего роста, но и с высоты занесшего топор палача.

Сияющий - это Люцифер. Падший ангел, восставший против Господа.

Валдаев попытался приподняться, но "балахон" пнул его ногой в спину, потом поставил на колени.

Валдаев обвел взглядом присутствующих.

- Вы... - воскликнул он. - Вы же боитесь жить. Вы одержимы самыми гнусненькими, самыми мелкими, самыми презренными страстишками, какие только можно представить, и не можете их воплотить. Вы хотите чужой кровью купить себе право на них. И вы хотите залить чужой кровью свой страх. Выторговать для себя льгот у смерти. Ничего у вас не получится... Вы...

Мастер, не шелохнувшись, выслушивал последнее слово жертвы. Похоже, здесь много чего наслушались. Вряд ли эта сбивчивая речь могла сильно задеть кого-то... И Валдаев обессиленно склонил голову. Он выдохся. Он готов был принять смерть.

- Жертвенный нож! - потребовал Мастер.

Элла встала перед ним на колени. Она держала в руках окованный медью, очень древний ларец.

Ротшаль кривил душой, когда говорил о своем равнодушии к чужой боли, к убийству. Его ноздри хищно раздулись. Его лицо озарило темное ликование. Он был счастлив.

Ударил гонг... Нет, не гонг. Это зазвучали часы. Они скрывались в темноте в дальнем углу храма и до сих пор не обращали на себя внимания тиканьем.

- Час пришел, - сказал Мастер. - На алтарь, - указал он на жертву кивком головы и откинул крышку ларца. И отпрянул. Застыл. Потом неживым голосом произнес:

- Что это?..

* * *

Что-то изменилось в атмосфере. Воздух будто сгустился, налился электричеством.

Элла поднялась с колен, тоже откинула капюшон и выпрямилась, с вызовом глядя в глаза Мастеру.

- Где жертвенный клинок? - с угрозой произнес Ротшаль.

- Его нет.

- Объясни.

- Ты больше не владеешь им. Он не для нечестивых рук.

- Как смеешь ты?!

- Пришло и твое время, Мастер.

- Не тебе определять время.

- Ты много сделал, Мастер. Пришла пора предстать пред НИМ.

- Взять ее! - махнул рукой Мастер. - Сегодня у нас будут две жертвы,

Никто не сдвинулся с места.

- Что, никто не слышал моих слов? - Мастер обвел тяжелым взором присутствующих.

Изваяния в черных капюшонах остались неподвижными.

- Да, - произнесла спокойно Элла. - Сегодня у нас будет еще одна жертва.

Она сделала плавный, ленивый, уверенный жест рукой.

И все пришло в движение. "Капюшоны" только и ждали ее сигнала.

Из чьей-то глотки исторгнулся безумный, радостный вопль. Кто-то поддержал его, издав звук, похожий на поросячий визг.