Сирил, увидев, что булочник не соблюдает в поединке никаких правил, уже стаскивал с себя куртку, чтобы помочь брату, но Джейн, схватив его за ноги, принялась плакать и упрашивать, чтобы он не вмешивался, потому что булочник, чего доброго, побьет и его. Можете себе представить, как это «тоже» было приятно Роберту! Но еще хуже почувствовал он себя, когда Антея вдруг бросилась между ним и булочником, схватила этого бесчестного и презренного бойца за талию и стала упрашивать, чтобы тот больше не дрался.

— Пожалуйста, не трогай больше моего брата! — говорила она сквозь слезы. — Он не хотел опрокидывать корзинку, мы только играли. И конечно, он теперь очень сожалеет об этом.

Вы понимаете, что это значило для Роберта? Ведь если бы у булочника оказались рыцарские чувства и он уступил просьбам Антеи и принял бы ее извинения, тогда Роберт, по чести, больше никогда в жизни не мог бы расквитаться с ним. Но опасения Роберта, если они у него в ту минуту появились, тотчас же и рассеялись. У мальчишки из булочной рыцарских чувств совсем не оказалось: он очень грубо оттолкнул Антею, погнался за Робертом, награждая его колотушками и разными неприятными именами, и на повороте дороги к песочной яме сбил его с ног на кучу песка.

— Я тебя еще проучу, козявка ты этакая! — сказал он, оставив Роберта.

Затем вернулся на место битвы, подобрал булки и пошел по своим делам.

Сирил ничего не мог поделать — его не выпускала Джейн. Изо всех сил она уцепилась ему за ноги, и для того, чтобы от нее избавиться, ему бы пришлось сделать ей больно. Мальчик из булочной прошел мимо с раскрасневшимся и мокрым лицом. Обнаглев до последней степени, он назвал всех их дуралеями и скрылся за поворотом дороги. Только тогда Джейн выпустила ноги Сирила из своих объятий. Молча и с достоинством Сирил повернулся и пошел к Роберту. Девочки, проливая потоки слез, пошли за ним.

Невеселая компания опустилась на песок рядом с Робертом. Сам Роберт рыдал больше всего от оскорбленного самолюбия. Сирил сердился на Джейн, Роберт был в ярости на Антею, и обе девочки чувствовали себя очень несчастными. И уж, конечно, все были весьма недовольны мальчиком из булочной.

Роберт от гнева даже зарылся руками и ногами в песок.

— Пусть только подождет, пока я вырасту. Трусливое животное! Я его ненавижу! Но я с ним еще разделаюсь! Счастье его, что он больше меня.

— Ты сам начал, — неосторожно сказала Джейн.

— Знаю, что сам, глупая! Но я с ним только играл, а он меня ударил. Вот, полюбуйся-ка!

Роберт спустил чулок и показал лиловую полосу с красной царапиной, наличествовавшую у него на ноге ниже колена.

— Я хотел бы только стать больше него, вот и все.

Он снова зарылся пальцами в песок и вдруг вскочил — его пальцы дотронулись до чего-то мохнатого. Конечно же, это было Чудище — «настороже, чтобы одурачить их, по обыкновению», как потом говорил Сирил. И, разумеется, в следующий миг желание Роберта оказалось исполненным, и он стал больше мальчика из булочной. О, гораздо больше! Смерить его было нечем, но, наверное, он был теперь ярда четыре в вышину, и ширина его плеч вполне соответствовала такому росту. По счастью, его одежда выросла вместе с ним. Он поднялся на ноги.

Один из его огромных чулков был спущен, и на громадной ноге виднелся большущий синяк с красной царапиной. На раскрасневшемся и заплаканном лице великана выражалось сильное смущение, и весь он в своей детской курточке имел такой странный вид, что остальные дети не могли удержаться от смеха.

— Чудище опять нас подцепило! — сказал Сирил.

— Не вас, а меня, — отвечал Роберт. — И если бы вы были настоящими друзьями, то попросили бы, чтобы оно и вас такими же сделало. Вы и представить себе не можете, как глупо я себя чувствую.