Андрей мысленно похвалил себя за предусмотрительность. Страх — великое дело. Он заговорил так, словно большую часть жизни провел в монастыре, а не в манежах и спортивных залах.

—Тогда потрудитесь объяснить, откуда у вас имперские монеты с именем безбожного гируда Эдуарда и крестом Круцифера? Гольдены получены вами от их императора? За что он вам заплатил?

Брюсов уже сообразил, что от креста следует открещиваться любой ценой. Здесь все связывают с неким Круцифером, судя по всему, весьма опасным и неприятным типусом, достаточно известным, чтобы угодить на монеты. Целая империя кровососов — это уже слишком. Тем более что иметь к ней отношение здесь явно не рекомендуется.

—Монеты оказались у меня случайно, ваше милосердие. Я нашел их на мостовой.

Беверидж расхохотался. Затем промокнул батистовым платком выступившие на глазах слезы.

—Вы так славно начали, Эндрю, и я не ожидал, что вы ударитесь в ложь.

—Вы хотите правды?

—Только правды, Эндрю. Хочу и жажду.

—Хорошо.

Андрей уже и сам понял, что единственный способ добиться от Великого Экзекутора понимания и помощи — это рассказать все без утайки. С самого начала. Этот человек все поймет. Недаром его глаза светятся умом и благожелательностью. И улыбка у него, несмотря на истощенный вид, такая ласковая, почти отеческая. Достаточно быть правдивым, чтобы убедить Великого Экзекутора в том, что все гораздо сложнее и одновременно проще, чем ему кажется. Беверидж должен поверить, то пленнику мало просто уйти отсюда, его удовлетворит только полное оправдание.

И Андрей заговорил, опуская лишь подробности своей московской жизни. Рассказал об Англии и Лондоне, о том, как неведомая сила заставила его пойти за вороном. О подлом нападении на отца в Ист-Энде. О холоде и мраке, окутавшем место преступления. О двух негодяях, нанесших ему рану, и попытках злобного ворона ускорить смерть раненого. Повествуя о завершившемся перемещением в пространстве и времени рукопожатии, Брюсов показал зигзагообразный ожог на правой руке. Все это время он внимательно следил за выражением лица экзекутора. Сначала тот снисходительно улыбался. Затем нахмурился, а когда Андрей дошел до описания храма, чудесного Плата и голубых глаз с красными зрачками, неожиданно грохнул кулаком по столу так, что подпрыгнули свитки и чернильница с гусиным пером, а колокольчик серебристо звякнул.

—Молчать! — закричал Беверидж в непонятном озлоблении. — Молчать, подлец, или я прикажу вырвать тебе твое ядовитое жало!

Экзекутор вскочил из-за стола и, подскочив к Брюсову, вдруг наотмашь ударил его по лицу.

—Я чуть было не ошибся в тебе, — продолжал Беверидж уже спокойнее. — Хвала Деве, она помогла понять, кто ты такой на самом деле!

Голос Великого Экзекутора доносился до Андрея сквозь нарастающий в ушах гул. Щека его горела от пощечины. Этого оказалось достаточно, чтобы молодая кровь взыграла, и молодой человек забыл обо всех обещаниях, которые давал сам себе. Когда Беверидж поднял руку, чтобы закончить свою обличительнуюречь очередной пощечиной, Брюсов схватил оскорбителя за горло. В это мгновение он хотел только одного — убить этого подлеца на месте. А потом будь что будет. Выполнить свое намерение Андрей не успел. В комнату ворвались стражники в серых сутанах.

—В темницу его! — хрипло гаркнул Беверидж. — Лазутчик гирудов пытался меня убить и будет казнен!

Последнее, что увидел Брюсов, было искаженное ужасом лицо Фарнама. Потом был удар по голове. В глазах Андрея потемнело, и он провалился в беспамятство.

Глава 5

О том, что внешность бывает и впечатляющей, и обманчивой

Брюсов открыл глаза и увидел Деву. Так близко, что при желании мог бы коснуться ее золотистых локонов. Вблизи Дева была еще красивее.