— Да ты что! — вскрикнул Терри. Он перестал играть, Геросимини следом, и «Леди Франкенштейн» замолчала, но ее красное сердце все еще бурно билось. — Как это — пора?

— Что случилось? — спросила Ариэль. Она ощущала исходящее одновременно от Джона и Тру сообщение, что не все в порядке в поселке Блю-Чок.

— Надо ехать, — сказал Тру. — Прямо сейчас.

— Да ну что ты! — подошел к нему Геросимини. — Вы же еще должны поужинать. Я состряпал целый котел чили, и еще у меня есть грибы — fabuloso волшебные!

— Спасибо, мы не можем остаться на ужин. Терри, пойдем.

— Тру, ну прошу тебя! — Терри развернулся на стуле, не желая вставать. — Еще хоть час, ну пожалуйста!

— Попало дерьмо на вентилятор? Верно? — спросила Берк трезвым голосом.

Тру посмотрел на обращенные к нему лица. Все они ждали ответа. Он пошевелил в руке кожаную сумку, ощутив успокаивающие контуры пистолета. Впрочем, на дальней дистанции против винтовки почти бесполезен. Но оставаться нельзя. Вечно тут не просидишь. Может, это кто-то сбился с дороги, проезжая мимо. «Ага, размечтался». Да нет, может быть. Все же считают, что Джереми Петт в Мексике. Так почему же он думает, будто Джереми Петт сидит в своей машине на той стороне этого изгиба? В своей машине? Белая машина, которая проехала мимо поворота? А что тогда случилось с темно-синим пикапом Петта?

— Да остынь, мистер менеджер, — сказал Геросимини с сердцем. — Дай ты Терри этот час. Ладно, если грибов не любишь, у меня есть отлично бьющая по шарам ганджа, прихватил с Ямайки, когда был там последний раз.

— С Ямайки? — недоверчиво спросил Кочевник. — Ты?

— Ага, я. — Лицо этого кислотного старика вдруг расплылось в понимающей улыбке. — Ох, Боже мой. Ты думал, что я… ну, типа нищий? Далеко нет. Слушай, где-то в восьмидесятых я кое-какие свои идеи продал «Роланду», и там по ним построили синтезаторы. Мой бухгалтер говорит, что я стою больше шести миллионов долларов. Я никому из своей группы не говорил. Ребята хорошие, но среди них есть слабаки, они бы на меня насели ради денег. Мы со Стерео ездим каждый год на Ямайку на пару месяцев. Люблю океан. Рыбалка на глубокой воде, ром, классные косяки, все прочее такое. На следующий год договорился с ремонтной фирмой — пока нас не будет, тут все переделают. Под солнечную энергию. Терри, ты на чем-нибудь роландовском играл?

— У меня «Джей-Ви-80».

— Тоже с моим участием. Я ж сказал, все получились хорошие.

Тру посмотрел на пол, на черные туфли.

Он не знал, что сказать своей группе. Надеялся, что язык сам найдет слова, когда начнет говорить, потому что мозги в эту сторону крутились очень халтурно.

— Берк, — сказал он. — Какое-то время вполне можем тут побыть. Ты же меня знаешь, у меня просто начинается зуд в ногах, если мы сидим на месте. — Он быстро глянул на Ариэль, которая его тоже знала. Потом на Терри. — Тридцать минут — пойдет?

Терри задумался. Бросил взгляд на красавицу клавиатуру, о существовании которой просто не знал мир. Столько надо сыграть, а времени так мало.

— Переживу, — ответил он.

— Отлично. Это и в самом деле отлично. — Тру кивнул и снова коснулся контуров пистолета в кожаном чехле. Мало толку от него против винтовки, но ничего другого нет. Хотя… — Слушай, ты не охотник? — спросил он Геросимини.

Если он рыбак, может быть…

— Терпеть не могу ружей, — ответил Геросимини.