— Деньги вперед, — повторил он голосом резким, как суховей, продолжая перебирать струны.

— Мне на двадцать баксов.

Кочевник, хромая, подошел к хозяину, доставая бумажник. Замедлил шаг, приближаясь к ковбою, потому что лица в тени полей шляпы не было видно, но казалось, что этот человек старше, чем земля под холмами. Тощий, как столб изгороди, простой, как дубленая шкура, и на вид был злее, чем розочка из разбитой бутылки пятидолларового виски.

Ковбой, продолжая перебирать струны, протянул жилистую руку и взял деньги.

— Заливай бензин, — разрешил он и снова заиграл какой-то техасского типа мотив, который Кочевник не узнал.

Кочевник включил пистолет, бензин полился в бак. Ариэль отошла чуть в сторону, подняла лицо к небу, поставив руки на бедра. Кочевник подумал, что в этом наряде она чертовски хороша. Подумал, что неплохо было бы отвезти ее куда-нибудь позавтракать. Но он не очень понимал, где вообще находится, и никаких дорожных знаков не было.

Сэр, обратился он к ковбою. — Куда идет эта дорога?

Он показал на перекресток, на дорогу, идущую на восток.

— Дальше, — ответил старик.

Кочевник ощутил легкую дрожь, будто что-то шагало у него глубоко внутри.

— Как вы сказали? — переспросил он.

Ковбой продолжал играть, перебирая пальцами вверх-вниз по гитаре. Просто напоказ.

— Если тебе надо уши прочистить, у меня ушные палочки есть.

— Джон? спросила Ариэль, подходя ближе. — Что тут?

Кочевник не ответил. Он не мог говорить.

Это был ответ на загадку, мучившую его семнадцать лет. Может быть, тоже дар судьбы.

Джонни, дорожной карты тут нет…

…но дорога идет дальше.

Джон Чарльз знал, что более точного ответа — пусть даже он есть — ему не получить никогда.

Он улыбнулся Ариэль. Почувствовал, что улыбается еще шире. Почувствовал, как тяжесть свалилась с плеч.

Очень приятное ощущение.

— Все хорошо? — спросила Ариэль.

Он кивнул, вытащил пистолет из горловины. Закрыл бензобак. Отступил, глядя на развалюху-автомобиль, будто увидев его в новом свете.

— Сэр? — обратился он к ковбою, который так и сидел, опустив голову. — Есть у вас краска-аэрозоль.

— Красная, белая и синяя. Красная и белая кончились. Можешь выбирать.

Кочевник выбрал синюю. Заплатил за нее, сказал ковбою, чтобы сдачу оставил себе, и под перебор гитары за спиной встряхнул банку, снял колпачок и написал четыре буквы на одном борту под окном водителя, потом на другом. Ариэль стояла рядом, не веря своим глазам, глядя, как ярко-синяя краска стекает с концов букв.

— Ты сумасшедший! — сказала она, улыбаясь во весь рот.

— Я музыкант, — ответил он. Это объясняло все. Нога болела — не слишком сильно, но достаточно, чтобы дать ей отдых. Кочевник решил, что помощь ему не помешает. — Поведешь?

— Конечно, — ответила она, принимая протянутые ключи.

Джон Чарльз влез на пассажирское сиденье. Ариэль Коллиер села за руль. Джон предложил ехать на восток, навстречу солнцу. Когда они отъезжали, ковбой все так же продолжал играть, не поднимая взгляда от струн.

Джон подумал, что любому кораблю нужны два капитана. Два — чтобы принять руль, когда один устанет, или у него сердце схватит, или он усомнится в цели путешествия. Может быть, эти два капитана вот этого корабля никогда не узнают, каков был смысл этой песни или для кого она была.