|
Мы мало что знали о семье папы. Когда-то он сказал мне, что его мать была ужасным человеком, и он не хотел иметь с ней ничего общего. Мне он казался наполовину белым, наполовину коренным американцем, со светло-русыми волосами, но я никогда не спрашивала. Все эти гены перемешались в одном котле, и получилась я — с бронзовой кожей, карими глазами и светлыми волосами. Мои волосы были не серебристо-белыми, а более темными, медового оттенка русого. Я почти никогда не обгорала на солнце, просто становилась смуглее, в то время как мои волосы становились светлее, особенно если я проводила лето, плавая. Однажды, когда мне было семь, по дороге в школу нас с бабушкой остановила женщина, и принялась распекать бабушку за покраску моих волос. Ничего хорошего из этого не вышло. Даже сейчас люди иногда спрашивали меня, в каком салоне я красила волосы. Имя Невада мне и правда не подходило. Во мне не было ничего зимнего, но мне было плевать, что он думал по этому поводу.
Я потрясла левой рукой, развернув сувенирную футболку дендрария «Мерсер», черную с зеленым логотипом. — Для тебя. — Ты принесла мне футболку? — Он приподнял бровь. Каждый нерв в моем теле дрожал от напряжения. Спокойно. — Ты все время забываешь надеть футболку, так что я подумала, что она тебе не помешает. Раз уж у нас серьезный разговор. Он наклонился вперед, его красивое лицо обрамляли мягкие волосы. — Тебя отвлекает мой торс? — Да. Каждый раз, как я вижу пантеру с рогами, меня распирает смех. Адам Пирс моргнул. Ага, не ожидал? — Просто из любопытства — зачем рога? — Это Мишепишу, подводная пантера Великих озер, почитаемая индейскими племенами. У нее рога оленя, тело рыси и чешуя змеи. — И чем она знаменита? — Она живет в глубинах озер, где оберегает залежи меди. Те, кто пересекает ее территорию, должны заплатить дань. — А если дань не уплачена? Адам улыбнулся, блеснув зубами. — Тогда Мишепишу тебя убьет. Одно мгновение вода будет спокойной, а уже в следующее смерть поглядит тебе в лицо. Итак, Адам считал себя Мишепишу. Он властвовал, а нарушающие его территорию, должны платить дань. Он высокого мнения о себе, раз не начал об этом рассказывать. Адам осмотрел меня медленным, оценивающим взглядом. — Я не верю, что моя мать наняла тебя. — Почему? — Она принимает на работу по внешнему виду. Эти джинсы стоят сколько, баксов пятьдесят? — Сорок. Я купила их на распродаже пару лет назад и одела сегодня специально для встречи с Густавом. — Зачем? — Потому что мне нужно, чтобы он мне доверял, я хотела показать, что тоже работяга, как и он. Я не «они». Я не хозяйка. Я даже не знаю хозяина, хотя он иногда платит по моим счетам. Если бы мне нужно было повидаться с твоей матерью, я бы надела костюм «Эскада». Он стоил шестнадцать тысяч баксов, и вряд ли впечатлил бы твою мать, но, по крайней мере, она сразу не приняла бы меня за попрошайку. Адам прищурился. — Я навел справки. Ты — мелкая сошка, Снежинка. Уменьшительные имена? Тьфу. — Наша фирма имеет безупречную репутацию. — Зачем тебе тратить десять с половиной штук на костюм? Разве это не половина твоей месячной зарплаты? Я заставила голос звучать легко и непринужденно. — Видишь, поэтому я могу сказать, что ты никогда не был бедным. Ты надо мной издеваешься, или тебе действительно любопытно? Он откинулся назад. — Мне любопытно. Когда я начну издеваться, ты поймешь. Я не обратила внимания на подколку, сделав вид, что ничего не заметила. |
