Мика сидел рядом с ней час за часом, пока вирус «Гидры» уничтожал ее. Мика, наотрез отказавшийся покинуть ее, державший за руку во время ужасных приступов, никогда не осуждавший и не стыдивший ее за слабость. Мика, никогда не требовавший от нее больше, чем она хотела дать. Он смотрел на нее как на человека, а не как на приз, что нужно выиграть, не как на актив, которым можно манипулировать, и не как на вызов.

Неужели это правда? Может, какая то часть ее души уже знала это?

– Любовь – это громкое слово.

Уиллоу пожала плечами.

– Называй как хочешь. Я просто подумала, что ты должна знать. Он хороший парень. Он заслуживает счастья. Не знаю, скажет ли он тебе об этом сам.

– Из за Габриэля.

Уиллоу закатила глаза.

– Вы люди все так усложняете. Я ничего не хочу знать об этом странном любовном треугольнике, который вы затеяли.

– Нет никакого любовного треугольника… – фыркнула Амелия.

– Эй, я не осуждаю. В любви и апокалипсисе все бывает.

– Нет, серьезно. Я просто чувствую…

– Пожалуйста, лучше не обсуждай со мной свои чувства. Финн говорит, что я недостаточно эмоционально зрелая, чтобы справиться с этим.

Амелии нужен был умный ответ, чтобы отвлечь внимание от своих раскрасневшихся щек.

– А как насчет тебя и Финна?

Уиллоу поперхнулась.

– Ты в порядке?

Она пренебрежительно махнула рукой.

– Да, конечно. Я просто… мы ничего не делаем. В смысле, мы друзья.

– Если ты уверена, – мягко поддразнила Амелия.

Уиллоу вздернула подбородок, ее волосы упали на лицо как занавес.

– Конечно, я уверена. Я ведь только что сказала это, разве нет?

Они дошли до забора и пошли вдоль него к задним воротам, которые находились ближе всего к двору. Справа от них лес прижимался к неровному склону холма. С ветвей замерзшими блестящими полосами стекали сосульки. Амелия смахнула с глаз крупные снежинки.

Когда они оказались у ворот, воздух наполнился радостными звуками смеха и детских игр, а также восхитительным ароматом, от которого желудок сжался от голода. Повара жарили оленину для рождественского ужина.

Уиллоу погладила бирюзовый шарф, обмотанный вокруг шеи. Она повернулась к Амелии и прочистила горло.

– Знаешь, ты очень нравишься Бенджи. Ты заботилась о нем и не давала ему бояться и чувствовать себя одиноким во время всего этого карантина… – Уиллоу замешкалась, словно пытаясь подобрать нужные слова. – Я не могу все испортить. Я должна поступить с ним правильно.

– Ты справишься. Так и будет.

– Ло Ло! – Бенджи позвал Уиллоу из за забора. – Хочешь поиграть в футбол? Мистер Финн говорит, что мы тебя так отделаем, что ты не будешь знать, в какую сторону падать!

Губы Уиллоу дрогнули. Тени исчезли с ее лица.

– Я готова на все ради него.

Амелия подумала о Сайласе. О несчастном мальчике с зияющей раной под твердой, щетинистой оболочкой. Брат, которого она так и не оценила по достоинству. Но теперь могла это изменить. У нее был еще один шанс. Пока они живы и дышат, они могут измениться.

– Я знаю.

Уиллоу смотрела, как ее брат резвится в снегу, смеется и кричит, пока они с Финном пинают полусдутый футбольный мяч.

– Мы не можем просто бороться со злом. Мы должны сражаться за хорошее.

– Очень глубоко, Уиллоу.

Уиллоу смахнула челку с глаз.

– Ну все, большего от меня не жди.

– Ло Ло! – закричал Бенджи, хохоча, когда Финн набил горсть снега ему за шиворот.

– Он не должен двигаться! – зашипела Уиллоу. – Я его убью. – Она посмотрела на Амелию, нервно сжимая челюсти. Облизнув губы, она замерла, словно пытаясь придумать лучший и самый быстрый способ сказать то, что ей нужно.