Высокая девушка с волшебными темными глазами. Сдержанные, спокойные манеры. Но по-настоящему его свел с ума ее голос. Ее голос завораживал, как плеск волн или мерцание огня. А ее смех!.. схожий с переливами арфы, как ему казалось (он слабо разбирался в музыкальных инструментах). Он успокаивал его, обещал нежность и неизъяснимое наслаждение.

Он чуть не подрался со своим двоюродным братом.

– Это же холодная рыба, Фрэнсис! Это не твой тип. Неужели ты не видишь?

Брат не понимал! У них оказались общие вкусы. Спокойствие Марджори, ее классическая сдержанность очаровали его. Она не походила ни на одну девушку, которую он знал.

Вполне естественно, что после женитьбы он пошел работать в фирму отца. В конце концов он помотался по свету, а появление в его жизни Марджори означало ответственность. Он был осведомлен об их большом состоянии и с легкостью начал новую жизнь, обзавелся новой квартирой с видом на Сентрал-парк.

Марджори отложила газету:

– Мы сейчас же должны туда поехать.

– Куда?

– К твоим родителям. Будет хорошо, если мы будем с ними.

Конечно, Марджори права, она всегда все сразу понимает.

Гостиная родителей выглядела так же, как та, которую они только что оставили. Кофейные чашки отодвинуты, чтобы дать место газете. Его мать читает ее. Рядом Маргарет тянет молоко из ложечки. Отец стоит у окна. Он повернулся, когда они вошли.

– Почему ты не сказал мне, что все настолько плохо? – мягко спросил Фрэнсис.

– Ты бы все равно ничего не сделал.

Отец был прав. Нужно решать, что делать теперь. Он сел рядом с матерью и положил свою руку на ее. Ричард заметил его движение:

– Я не хотел расстраивать твою мать. Я надеялся, что удастся уладить все тихо, но проклятые газеты…

Тереза подняла глаза. Знакомая жилка бьется на виске, губы плотно сжаты, руки крепко сжимают одна другую, чтобы не дать чувствам вырваться наружу. Фрэнсис слишком часто видел эту картину.

Через минуту или две она заговорила.

– Ричард, меня это не трогает. Сегодняшний скандал будет забыт через неделю. Меня волнует только, чтобы дети не пострадали из-за него.

– Думаю, – дрожащим голосом произнес Ричард, – думаю, что мне следует совершить самоубийство. Как Уэйн Чэпмен. Помните, когда двенадцать лет назад обанкротилась компания «Чэпмен, Сэлз и Фитлер», Уэйн выбросился из окна?

– И что это даст? – спросила Тереза.

Пустой разговор, подумал Фрэнсис. Предложение отца должно было бы прозвучать трагично, а вышла глупая мелодрама. Мысли бежали в его голове одна за другой.

– У нас есть собственность на Сен-Фелисе. Она принадлежит маме, так что ее это не коснется.

Тереза заговорила снова. Голос звучал спокойно, она не обвиняла, но именно это спокойствие и придало ее словам силу обвинения.

– У нас нет собственности на Сен-Фелисе, и уже давно, Фрэнсис. За исключением поместья моего дедушки на севере. Я узнала об этом сегодня утром.

– Нет? – эхом отозвался Фрэнсис. – Я не понимаю.

Он перевел взгляд с матери на отца.

– Объясни ему, Ричард, – попросила Тереза.

– Видишь ли, расходы были слишком велики, а кроме того, многое было связано с ценными бумагами… – запинаясь, проговорил Ричард.

Глупец, подумал Фрэнсис.

– Время от времени мне были необходимы наличные. И я распорядился этой собственностью. Я получил за нее хорошую цену, а не просто пустил на ветер! Герберт Тэрбокс купил ее для своего сына, для Лионеля. Цена была хорошая, я могу показать тебе документы.