— А как тебя зовут сейчас?

Он прикрыл глаза:

— Мое имя не изменилось.

— Имена меняются, как меняется весь мир вокруг. На свете нет ничего постоянного, но, как я вижу, ты, человек, этого не понимаешь.

На востоке из-за горизонта выглянуло солнце, и он прикрыл глаза рукой:

— Кто ты?

Поднялся ветер. В следующее мгновение ему стало понятно, что это вовсе не ветер. Сердце сжалось, и к горлу подкатил ком. Захария хотел крикнуть, предупредить ее, но звуки умирали у него на губах. Она смотрела на него не мигая. Совершенно одна, вооруженная всего лишь копьем, то есть почти безоружная, а он… Он слишком хорошо знал, как куманы обращаются с женщинами, которые не принадлежат к их племени.

— Беги! — прохрипел он и бросился к камню, прижался к нему, стараясь стать невидимым. Возможно, его не заметят. Еще можно бежать, хотя нет, уже поздно. «Если ты слышал шум их крыльев, тебе не уйти», — передавали рабы из уст в уста. Подобно грифонам, которые незаметно подкрадываются к своей жертве в высокой траве, воины-куманы набрасывались внезапно, как гром среди ясного неба. И только этот звук — шелест крыльев — выдавал их присутствие.

Захария давно научился определять по звуку, сколько воинов сейчас поблизости. — Преследователей было не меньше дюжины, но и не больше двух десятков.

В воздухе нежно звенели крылья грифонов.

Захария всхлипнул от ужаса. Он слишком хорошо понимал, насколько слаб и беззащитен, и поэтому сейчас вел себя «как женщина», так когда-то презрительно бросил ему один из куманов. «Как трус, потерявший веру в себя» — сказал бы его собственный народ. Но он так устал от погони, и он действительно слаб. Если бы он был сильным, то вытерпел бы все пытки и умер, славя Господа и Владычицу, но он испугался и выбрал жизнь. Поэтому Господь покинул его.

Захария перевел взгляд на восток, увидел посветлевшее небо и ведьму. Она смотрела мимо него, не проявляя ни малейшего беспокойства. Захария так удивился этому, что выглянул из-за камня.

К ним приближались всадники. За спиной у каждого из них топорщились сложенные крылья, такие длинные, что их кончики чертили бороздки по земле рядом со следами подков куманских коней. Крылья слегка позванивали и трепетали при каждом движении. Когда-то Захария думал, что куманы и вправду крылаты, но теперь он знал, что крылья проволокой привязаны к специальным деревянным каркасам, которые крепятся к доспехам. Над кавалькадой развевался штандарт с эмблемой клана печанеков — когтистая лапа снежного барса. Племя куманов состояло из множества кланов, и у каждого был свой знак. А этот был знаком Захарии слишком хорошо.

Отряд возглавлял всадник, чье лицо было скрыто забралом шлема. Но Захария и так знал, кто это.

Булкезу.

Это имя звучало как похоронный звон.

Отряд из пятнадцати всадников приближался к каменному кольцу, они перевели коней на шаг, и тонкий звон крыльев стих. С безопасного расстояния они осмотрели каменную корону и разделились, чтобы обследовать ее по всей окружности, выясняя попутно возможности подхода к каменным порталам и силы защитников, если таковые имеются. Поначалу лошади упрямились, не желая идти вперед, — им не нравились огромные камни и еще не растаявшие внутри кольца ночные тени, — но вскоре, послушные воле хозяев, они подошли поближе.

Женщина с копьем в руке стояла между двумя каменными столбами. Ее силуэт четко выделялся на фоне светлеющего неба. Она просто стояла и ждала, не выказывая никакого страха. Всадники перекликнулись.