Теперь я готов. О, Господи, я готов. Я поднимаю окровавленный пистолет, подчиняясь её последнему желанию, но, следуя примитивным инстинктам выживания, черви проникают в мою руку, и она коченеет. Пистолет падает мне на бедро.

Я почти исчез. Я — это сердце и голова, плавающие в пространстве, окружённом холодными звёздами. И когда моё сердце делает свой окончательный безумный удар и исчезает, я слышу свои мысли, будто громкий голос отделяется от разлагающегося разума, чтобы дать последнюю команду:

«Ты вернёшься. Ты найдешь способ. Ты вернёшь всё, что украл, и даже больше».

* * *

Я в глубокой чёрной пустоте, неподвижен, как и косяки мусора вокруг меня. Мои ноги дергаются. Ступни отталкиваются. Я поднимаюсь к свету над головой и выбрасываю руку. Я выталкиваюсь на поверхность и хватаю воздух. Кричу. Но мои конечности бесполезны. Я снова тону, как тонут трупы, руки плавают где-то надо мной.

Кто-то хватает их. Кто-то вытаскивает меня из воды на что-то плавучее, а затем я опускаюсь на колени на твёрдый асфальт, кашляю, фыркаю и дышу. Наконец, когда мне начинает хватать воздуха, я падаю и перекатываюсь на спину. Небо тёмное. Её мокрые волосы танцуют на ветру. В глазах слезы, а из носа течёт кровь, но она улыбается.

— Р, — говорит Джули. — Мы не умерли.

Глава 36

БРУКЛИНСКИЙ МОСТ качается, как гамак, пока мы бежим через него, цепляясь за перила, чтобы нас не сдуло. Я чувствую себя невесомым и растерянным. Вижу сквозь дождь знакомые лица, но я потерял весь контекст. Я — человек, который бежит сквозь шторм за женщиной, которая меня спасла, и пока этого достаточно.

Как только мы пересекаем мост, старые коричневые камни Бруклина закрывают нас от ветра, и я чувствую, как вес возвращается ко мне. С этим приходит и некоторое понимание, я осознаю, что нашей группе не хватает части.

— Где Томсен? — перекрикиваю я вой ветра.

Джули тяжело дышит и не может выговорить слова. Только качает головой. Она куда-то нас ведёт. Все идут следом за ней, бросая взгляды на улицы, туннели и парковки её старого квартала, затем мы выходим на плоское пространство набережной Бруклин Хайтс. За перилами должен быть привлекательный для туристов вид на горизонт Нью-Йорка, но там ничего нет. Дождь стёр город из реальности, оставив только серую пустоту.

М пинает дверь в магазин сувениров и мы вваливаемся внутрь. Он закрывает дверь, подпирает её стендом с открытками и внезапно наступает тишина. Ветер воет, дождь стекает по окнам, но по сравнению с хаосом снаружи, это монастырь. Я слышу своё дыхание. Оно стабильное и ритмичное, даже если я о нём не думаю. Чудеса. Я слышу и дыхание остальных тоже. У всех оно разное, с различной скоростью и громкостью, но у Джули громче всех. Сухая хрипота так ужасно похожа на звуки, издаваемые трупом. Её сумка исчезла, её куртка, её ингалятор…

Я беру её за руку и усаживаю на скамейку. Поглаживаю по спине, пока она изо всех сил пытается ухватить воздух.

— Мы в порядке, — говорю я ей. — Мы это сделали. Можешь расслабиться. Она хватается за горло, вытаращив глаза.

— Просто думай о воздухе. Как будет хорошо, когда он попадёт в лёгкие. Мягкий и прохладный, — я делаю медленный вдох и выдыхаю: чистое, идеальное дыхание, будто ленивый бриз. — Думай о дыхании. Об этом удовольствии. Об этой привилегии. Ты глотаешь небо.

Она закрывает глаза, сжимает губы и хрипота становится мягче. Нора утвердительно кивает мне. Она немного впечатлена. Наконец, Джули делает судорожный выдох и встряхивает головой.

— Зомби рассказывает мне, как дышать, — бормочет она.