— Серьёзно, Кельвин? — она вскидывает руки. — После Хелены, Детройта, Питтсбурга и Нью-Йорка ты всё ещё думаешь, что можешь спрятаться?

— А как ты называла полёт в Исландию?

— Я называла это побегом. Большая разница.

М наблюдает за перепалкой как за боксёрским матчем, улыбаясь всякий раз, как Нора делает хороший удар, но человек, от которого я ждал большей вовлечённости, остаётся отсутствующим. Джули смотрит на город, сжав зубы и прищурившись, будто в её голове идёт более жаркий спор.

А Томсен… Понятия не имею, что делает Томсен. Она пристально всматривается в бинокль, но смотрит не на разрушения. Она наблюдает за пятном в нижнем Манхэттене, и когда я пробую найти, что её так заинтересовало, замечаю нечто особенное. Город отключился, солнечные панели снесены ветром, инфраструктура затоплена, и в вечернем мраке все здания тёмные — кроме одного. Маленькая офисная башенка среди тёмных небоскрёбов сияет, будто маяк. Её яркие окна отражаются в окружающем новообразованном море.

— Что это? — спрашиваю я.

— Это, — говорит она, — вышка BABL.

Эйбрам и Нора перестают цапаться. Джули приходит в себя.

— Что ты сказала?

Рот Томсен под биноклем превращается в зубастую улыбку.

— То, что затыкает рты, перехватывает горла и сбивает с пути голубей. Единственная причина — вот это, — она приподнимает радиоприёмник. — Это не коробка с друзьями. А ровно через несколько минут…

Здание вспыхивает белым. Раздаётся приглушённый бум. Затем оно рушится вниз, погружаясь в воронку, быстро заполняемую водой, которая стирает все доказательства, что башня там стояла.

Я чувствую движение воздуха. Ощущение покалывания. Или наоборот, его отсутствия.

— Да! — Томсен вопит так громко, что мы подпрыгиваем. Я отступаю, чтобы она не задела меня, пока машет руками. — Сгорела и утонула! Ты исчезла! Ты повержена!

— Это что было? — спрашивает Джули, выпучив глаза. — Это та вышка, которая создавала помехи?

— Да! — снова кричит Томсен и переходит на тихое быстрое бормотание. — Сначала я думала, что она находится в Башне Свободы, но если бы Аксиома знала, где она спрятана, то сразу же захватила бы её, а значит, вышка должна была быть хорошо спрятана, она не должна была быть похожа на большую антенну у всех на виду, должна была быть какая-то постройка, чтобы спрятать её навечно, типа перевёрнутой башни, какой-то геологической индукции, чтобы сделать передатчиком саму землю, а может…

— Томсен! — перебивает её Джули, указывая на радиоприёмник, который всё ещё вёл пропаганду. — Попробуй.

Томсен замирает, кивает и сдвигает бегунок с федеральной волны.

Царапающий дрожащий звук, похожий на визг микрофона или на полицейский свисток, означающий «стоять». Но немного тише. Он появляется и уходит, оставляя полсекунды тишины. Потом возвращается.

Томсен грустнеет. Она жмёт кнопку передачи.

— Алло? Шум.

Она двигает бегунок и слушает, ищет.

— Алло? — говорит она. — Алло?

Несколько приглушённых голосов. Несколько призрачных очертаний слов. Перехваченный разговор по рации или просто федеральная волна сочится кровью по частотам, окрашивая эфиры в красный цвет.

— Алло? — каждый раз она повторяет всё тише. — Есть кто-нибудь? Джули качает головой и опирается на перила.

— Чёрт.

Я смотрю в землю. Чувствую, как знание наполняет мою голову, делая её тяжёлой. Я опускаюсь на скамейку рядом со скелетом в футболке Бруклин Сиклонс и наблюдаю за штормом, уплывающим через море.