– Ты меня пугаешь. – Бессмертный широко улыбнулся, но улыбка вышла невеселая, искусственная.

– Не пугаю, а описываю истинное положение вещей.

– Рад бы тебе не поверить, но ведь ты всегда оказываешься права. Знаешь, о чем я мечтаю? – внезапно спросил он.

– Нет.

– Чтобы закончились наконец наши мытарства, чтобы разобрались мы со всеми врагами, а потом... Потом я увезу тебя в одно странное место. Только оно будет прекрасным, я обещаю. Мы договаривались с тобой когда-то об этом путешествии, но не получилось. Может, теперь выйдет?

– Хорошо бы.

Каэ увидела, что, не прекращая разговаривать с ней, Кэбоалан усиленно подмигивает ей и указывает движением брови в сторону озера. Стараясь не делать резких движений, она осторожно повернула голову и...

На черном камне, вытянув шею, сидело диковинное существо, похожее на помесь человека и рыбы. Очевидно, это и был легендарный мерроу – житель озера, о котором рассказывал Лоой. Существо явно старалось разглядеть, кто осмелился появиться в заповедных местах, кто не убоялся злой славы Шеолы. Каэ в свою очередь с интересом рассматривала его. Мерроу был неопределенного пола: вытянутый, гибкий, как уж, с длинными – ниже пояса – зеленоватыми волосами, плоским лицом-мордой, на котором почти отсутствовали признаки носа. В вечернем освещении она видела существо не слишком хорошо, но различила и тонкие гладкие руки с перепонками между пальцами, кожу, больше похожую на серебристо-зеленую чешую, уши, играющие заодно роль плавников. Плавники были и на спине, и на запястьях, причем спинной то и дело поднимался, отчего мерроу моментально становился больше и страшнее. Время от времени он растопыривал их и над ушами, очевидно пугая незваных гостей таким нехитрым способом. Когда озерный житель решил, что незнакомцы достаточно насмотрелись на него, он обратился к ним с речью. Это была явно осмысленная речь, однако булькающие и щелкающие звуки, которые доносились откуда-то из области груди или впалого живота мерроу, абсолютно ничего не сказали Каэтане. Она так и осталась стоять с напряженным выражением лица, вслушиваясь в сообщение. А вот Кэбоалан, напротив, рассмеялся.

– Ух ты, какой строгий!

– Что он тебе сказал? – моментально спросила Богиня Истины.

– Положим, не мне, а нам. А ты что, не понимаешь?

– Конечно нет. Меня никто не учил языку мерроу или шеолов.

– Прекрасно! – Солнцеликий бы и руками всплеснул, но в правой руке он все еще сжимал копье и выпускать его не собирался. – Тебя не учили и тому, что ты богиня. Давай не отлынивай. Захоти его понять! Ты ведь хочешь этого?

– Конечно.

Не успела Каэ согласиться с Кэбоаланом, как до нее моментально дошел смысл гневной речи мерроу. Это был патриарх, и он настоятельно требовал, чтобы чужеземцы и незнакомцы, такие отвратительно сухие и гладкие, немедленно покинули его прекрасную страну. Он утверждал, что не потерпит в своем озере и в своем вулкане лазутчиков, продавшихся коварным шеолам, и что они могут убираться к себе на дно, сплющенные мокрицы, и передать Кетусу и его подданным, что вольные мерроу никогда не станут поклоняться чудовищным тварям, забывшим солнечный свет и свет добра.

– Он прирожденный оратор, – одобрительно заметил бессмертный.

– Что-то у них здесь произошло, – невпопад отозвалась Каэ. – И, кажется, совсем недавно.

Пока они слушали человека-рыбу, окончательно зашло солнце. На океан опустились сумерки. Мерроу едва-едва был различим на своем камне.

– Кто вы? – выкрикнул он, обращаясь к берегу, где все еще стояли Каэ и ее спутник.

– Богиня Истины и Бог Солнца! – моментально ответил последний.