Люсинда желала заткнуть уши, зарыться в песок, как страус, чтобы до нее не доносился разговор. А доктор между тем продолжал с явным сочувствием:

— Обычно падение во время беременности не ведет к тяжелым последствиям, потому что плод надежно защищен, но бывают и неудачные случаи. Вашей жене необходимо обследование.

— Так начинайте, — быстро сказал Томас.

— Невозможно, — мягко ответил доктор. — Я договорюсь с коллегами из местной больницы. — Он начал укладывать маленький саквояж. Почему врачи обязательно ходят с черными саквояжами, неожиданно пришло в голову Люсинде, а не с красными или зелеными?

Взглянув на Синди, доктор ободряюще сжал ее руку.

— Больше никаких прогулок по пляжу, милая леди, — посоветовал он. — Поднимайтесь к себе и ложитесь. Я оставил свой номер телефона, ваш муж может позвонить в любое время, если вы себя неважно почувствуете.

Когда супруги вернулись к себе, часы показывали пять утра. На горизонте медленно занимался рассвет. Через три часа в отеле вовсю закипит жизнь.

Томас уложил жену на кровать. Люсинда молча смотрела на мужа. Он стянул с себя рубашку, бросил на стул, потом сел рядом.

— Постарайся уснуть, — промолвил он.

— Да разве можно спать? Я идиотка, — проговорила она бесцветным голосом. — Ты прав. Прежде, чем что-то делать, следует подумать. Ре джина наверняка бы так не поступила. Никогда бы не бросилась бежать на пляж и, конечно бы, не упала.

— Перестань казнить себя. Подождем результатов, — мягко утешил ее Томас.

— Если я потеряю ребенка, то никогда не прощу себе. — Люсинда непрерывно сжимала и разжимала пальцы. Томас осторожно положил на ее руки ладонь.

— Не думай о плохом, — угрюмо проговорил муж. По его подавленному тону она догадалась, что он думает о том же.

— Мы поженились ради ребенка, и если его не будет… — Синди пришлось сделать паузу. — Если ребенка не будет, — она глубоко вздохнула, — зачем вообще нужен брак?

Ничего не ответив, Томас встал, засунув руки в карманы, и стал мерить комнату шагами.

— Лучше не заниматься предположениями, — сказал он наконец, останавливаясь у кровати и пристально глядя в глаза жене.

— И тем не менее возможен печальный исход, так что давай не будем притворяться. Ты сам говорил, что я стараюсь избегать неприятностей. Думаю, ты прав, я слабая женщина.

— Ты себя недооцениваешь.

— Правда? — печально улыбнулась Люсинда. — Вряд ли. Хотя сейчас чувствую, что я медленно освобождаюсь из кокона, в котором замыкалась от любых бед.

— Ты считаешь такую перемену трагической неизбежностью? — Томас опять присел на краешек кровати. — Вообще-то в коконе неплохо.

— Не надо, Том, — умоляюще попросила жена.

— Когда я был маленьким, — продолжал муж, — то пытался иногда представить беззаботную жизнь. — Помолчав, добавил: — И иногда думал о тебе.

— Обо мне?

— Да, я узнал о тебе от моей матери. Постоянно представлял, насколько приятно там, на другой стороне.

Любопытно, размышляла Люсинда, а как воспитывался Томас? Всегда ли обладал удивительной уверенностью в себе, или она появилась позже, вызванная суровой необходимостью? Скорее всего, верно и то, и другое. Райсу уготована судьба победителя, и богатая среда вряд ли бы изменила его.

— Мы принадлежали к разным мирам, Томас, и каждый должен вернуться обратно. Кроме ребенка, мы ничем не связаны.