Раздавленный, Том бессильно опустился на край кушетки, глядя в пол. Ему не было оправдания — он знал это. Севилл подошел и встал перед ним, устремив на него тяжелый задумчивый взгляд. Наконец он заговорил:

— Том, я полагался на тебя, я нуждался в твоей помощи, в твоей надежности. Я доверял тебе все эти годы. И вот как ты отплатил мне за доверие? — Говорил он не громко и не сердито. В голосе его слышалась печаль. — Ты знаешь, как исчезновение этой собаки скажется на моей карьере. Разве я не прав, желая вернуть ее?

Том был сражен. Он безмолвно поднял глаза на доктора и покачал головой.

— Том, ты прятал мою собственность и укрывал вора под своей крышей. Я бы назвал это предательством, а ты? — Он многозначительно помолчал. — Не думал я, что когда-нибудь смогу отнести это на твой счет, сынок.

— Мне очень жаль.

— О нет, Том, это едва ли решит дело. Ты знаешь, какова ставка. Ты знаешь, что Котч и прочие сделают со мной. Я представляю, как ты и твоя подружка хорошо провели время — вы смеялись надо мной каждый вечер, да? Не сомневаюсь, так и было. — Севилл презрительно отвернулся, и Том быстро встал.

— Все не так. Она сделала это, поскольку верила, что это правильно. Поэтому все и случилось. Они с этим псом — друзья. Я это сам видел — и я просто не мог забрать у нее собаку.

Севилл подошел к окну и встал, сцепив руки за спиной, глядя на улицу.

— Куда они ушли, Том? Скажи мне.

— Не могу. Простите.

— Можешь. — Глаза Севилла обшаривали комнату, оценивая все, что в ней было, отыскивая ключи к тайнам жизни молодого человека. — Еще есть время все поправить, сынок, исправить то, что ты натворил. Я относился к тебе как к сыну, Томас, а ты со мной так поступил…

Том тряхнул головой, избегая взгляда Севилла.

— Мне очень жаль.

Севилл сел в кресло, Том снова тяжело опустился на кушетку. Всю свою сознательную жизнь Севилл учился манипулировать поведением живых существ. Он был терпелив, настойчив, и теперь на него снизошло озарение, как этот объект можно заставить вести себя желаемым образом.

глава 16

То, что случилось однажды, почему-то

никогда не повторяется.

Элизабет удивительно хорошо себя чувствовала. Действительно хорошо — это ее даже пугало. Чистое безумие, потому что никаких причин для радости не было. Все неслось к черту в маленькой корзинке, которую твердо держала рука судьбы. Севилл узнал о предательстве Тома, и последствия трудно было даже себе представить. Вдобавок ко всему она шла по городу при свете дня, под взглядами сотен или тысяч людей, с собакой, которая могла по-прежнему гордиться ценой в двадцать пять тысяч долларов, назначенной за ее голову. Элизабет вряд ли способна была объяснить причины своего хорошего расположения духа.

Идти на пляж невероятно опасно, но другого выхода нет. Ей казалось, что в каждой проезжающей машине сидит человек, который сообщит о ней Севиллу. Элизабет шла напряженно, ожидая, что в любой момент ее схватят. Можно лишь надеяться, что пока Севилл занимается Томом, никто не сможет с ним связаться, а потом уже будет слишком поздно. И все-таки прогулка действовала ей на нервы.

Звонок Тома вызвал у нее резкий скачок адреналина. К ним подобрались чертовски близко, но парень помог ей избежать когтей Севилла еще раз. Странно, однако теперь все опять зависело от Тома. Элизабет не могла не думать о нем — о своих чувствах к нему. С ним ей казалось, что все в порядке. При том, что еще вчера он был врагом — правой рукой ее личного демона. Но он лишь работал на Севилла, исполнял свою роль так же, как она исполняла свою.

В те ранние утренние часы, когда они разговаривали, она узнала его ближе и поняла, что на самом деле он таков, каким казался, — терпеливый, добрый и глубоко преданный тому, что считал правильным.