|
То есть мир невидимок — их родная планета или даже вселенная — несколько «сдвинут» относительно нашего, совсем чуть-чуть, именно в области видимого света. В прошлый раз, хоть они и оказались на нашей территории, этот сдвиг почему-то остался — вероятно, связь с родным миром не прерывалась. А почему их так много теперь — у меня тоже есть версия, и думаю, что она правильная. Так вот, после того, как на Вакле невидимки потерпели поражение, те, кто успел вернуться к себе, обо всем рассказали своим сородичам. Эти полузвери, хоть интеллектом особым и не блещут, но разум у них все-таки есть, поэтому решили они основательно подготовиться к новому наступлению и собрали внушительную армию непосредственно на территории возле переходов. Правда, напасть не успели — Октаэдр свернулся. С одной стороны, может, это и хорошо — сколько бы было жертв, особенно среди мирного населения, — трудно представить! А когда привычный мир изменился до неузнаваемости, невидимки поначалу испугались — для их первобытного разума это был очень сильный шок. Поэтому и нам передышка вышла, как раз, чтобы освоиться да хоть какие-то меры принять. В этом нам тоже, я считаю, повезло.
Алексей слушал Туунга, согласно кивая. Объяснение мага выглядело разумным. Однако, тянуть больше было некуда — все присутствующие поочередно обнялись друг с другом (кроме пары Илма — Лекер), и Алексей с Илмой забрались в катер. — Мы скоро вернемся, — пообещал на прощание Алексей, хотя сам уже ни в чем не был уверен.
Хоть Алексей никогда и не видел снаружи лабораторию Митрича, по описаниям Кирилла он нашел ее на удивление быстро. Правда, сам полет над регинянской территорией, хоть и недолгий, не принес особого удовольствия ни Алексею, ни тем более Илме, которая вообще видела всю эту червеобразную растительность впервые. К тому же, с растениями Рега происходило видимо что-то не очень хорошее: красные щупальца некоторых из них извивались в бешенных конвульсиях — то сжимаясь в тугие кольца, то разворачиваясь подобно пружине; другие же размахивали своими кроваво-лиловыми отростками, словно знаменами и флагами на демонстрации трудящихся; ну а третьи — висели, как тряпки, или валялись на земле совершенно без движения. — Что это с ними? — вслух спросил Алексей и сам же ответил: — Видать, не нравится регинянской флоре-фауне новая атмосфера. Скоро сдохнут! Или как это можно сказать о растениях? Впрочем, неважно. Только боюсь, что вонять здесь после этого станет еще больше. Сплошной тухляк будет!
Митрич полулежал на антигравитационной лежанке в очень неудобной, неестественной даже, позе. Сначала Алексею показалось, что старик мертв. Тот, однако, был жив, хотя и крайне слаб. Тем не менее, сознание Митрича оставалось ясным. Увидев Алексея, он чуть заметно растянул в подобии улыбки посиневшие губы. — А-а-а… Старый знакомый… — просипел старик. — Михаил Дмитриевич! Как вы, что вы? — бросился к нему Алексей. — Да что я… Помираю вот! — Последнюю фразу Митрич произнес очень четко, причем — не без гордости. — Бросьте, бросьте! — запричитал Алексей. — Сейчас мы вас быстро… это… на ноги поднимем! — И закрутился-засуетился вокруг старика, не зная, что предпринять. — Сядь-ка лучше, сядь! — строго и почти совсем нормально произнес Митрич. — И девушке стул дай. Помнишь, как? Алексей помнил. Он пошарил по стене, нажал две едва заметные выпуклости, и два толстых серых диска выплыли прямо из той же стены и замерли в воздухе. Илма грациозно опустилась на один из них, ничуть не удивившись. Алексей нерешительно топтался возле другого, поскольку все еще порывался как-нибудь помочь Митричу. |
